Иметь все - [139]

Лиз оторвалась от отчета, который читала; в ее глазах было беспокойство.

– Джинни, а нужно ли нам конкурировать с ними? Я считала, вся идея «Женской силы» состоит в том, что это небольшое дело, в котором ты и я можем работать неполный день, чтобы видеть наших детей.

– Ты права. Пожалуй, права. Только вот в «Женской силе» оказалось столько возможностей, что кажется преступным не воспользоваться ими.

Лиз вздохнула. Она понимала, что имеет в виду Джинни. «Женская сила» становилась куда более успешным делом, чем они обе могли предвидеть. И Лиз невольно примеряла к себе какие-то другие занятия, которым в случае чего могла бы посвятить себя.

Суть дела была в том, что она слишком хорошо знала цену успеха, а Джинни не знала этой цены совсем. Джинни все еще пылала энтузиазмом новообращенной. А Лиз не могла смотреть на это с сочувствием. Она понимала, каким пьянящим может оказаться открытие, что у тебя есть и другие способности, кроме способности быть женой и матерью. И ей была ненавистна мысль, что на Джинни придется вылить ушат холодной воды.

Лиз взглянула на часы. Половина седьмого. За этими разговорами она едва не пропустила купание детей.

– Пошли, Джинни. Я тебя подожду.

– Поезжай, мне кое-что надо доделать.

– Пошли. Или я разобью твой телефон.

– Ну ладно, ладно, – Джинни улыбнулась ей, – ты меня уговорила.

Но Лиз оказалась не готова к зрелищу, которое ждало ее, когда полчаса спустя они остановились у дома Джинни. Похолодало и шел дождь, а дом Джинни стоял без единого огня, холодный и сырой. Видя удивление Лиз, Джинни поспешила вперед, чтобы разжечь камин.

Но самый большой удар ждал Лиз на кухне. Холод, казалось, струился от покрытого плиткой пола, и Лиз поймала себя на том, что переступает с ноги на ногу, чтобы согреться.

– А, черт, – извиняющимся голосом сказала Джинни, – я забыла, кажется, закрыть заслонку.

– А где дети?

– Сегодня какой день?

– Вторник.

– Тогда они на продленке, и Гэвин захватит их по дороге домой, – Джинни извлекла из холодильника упаковку готового ужина и поставила ее в микроволновую печь. – Я забираю их по средам и пятницам. Ты выпьешь?

Секунду Лиз колебалась. Может быть, ей стоит остаться и попробовать убедить Джинни умерить свое рвение?

Но на каком основании? Ведь это жизнь Джинни, а не ее. И Джинни, возможно, сочтет верхом лицемерия попытку Лиз вмешаться.

– Нет, спасибо. Мне надо ехать, я и так опаздываю. – Она взяла свою сумку с кухонного стола и направилась к двери, и перед ее глазами встала картина ее собственного дома, теплого, словно только что поджаренный тост. Там сейчас время купания детей, и Минти развесила над «Агой» два комплекта детского белья, чтобы согреть его. Лиз на мгновение остановилась, когда ее взгляд упал на вышивку, которая так повлияла на ее решение изменить свою жизнь: Стены – из камней и кирпичей. Но дом – из ласковых речей.

Разглядывая аккуратные стежки, сделанные сотню лет назад, Лиз особенно ясно увидела, во что успех «Женской силы» обошелся Джинни. Ее дом, ее чудо тепла и счастья, стал таким же, как любой другой. И Лиз поняла, что потеряно что-то неизмеримо ценное и надо сказать об этом Джинни, пока не слишком поздно.

Только как же это может сделать она? Она, которая сама когда-то не видела своих детей месяцами. Она, которая была так уверена в праве женщины Иметь Все. В ее устах эта мораль прозвучит фальшиво.

– Джинни, – начала Лиз нерешительно, снова кладя свою сумку на стол и стараясь говорить легко и непринужденно. Она понимала, как болезненно воспримет Джинни ее слова, – тебе не кажется, что ты тратишь на «Женскую силу» слишком много сил? Вместо половины ты, похоже, проводишь там всю неделю…

Лиз замолчала, соображая, как ей продолжить, чтобы не впасть в менторский тон.

Ее сомнения разрешил Гэвин, который ввалился в кухню с Беном и Эми на руках.

Еще с порога он заметил одноразовые тарелки из фольги.

– О нет, – устало простонал он, – только не этот готовый ужин опять!

– Ну, так что ты скажешь?

Дэвид только что провел Сюзанну по издательству и вручил ей первый номер своей газеты.

Несколько минут она его изучала. Потом подняла глаза на Дэвида и улыбнулась.

– У нее большие возможности.

Дэвид рассмеялся:

– Ты хочешь сказать, что это провинциальная белиберда!

Сюзанна нерешительно посмотрела на него, опасаясь увидеть, мак радость исчезает с его лица, и не желая признаться даже самой себе, что сейчас она уже пожалела о своем решении.

– Да, это действительно отличается от «Ньюс».

– Ну что ж, спасибо и на этом. Конечно, это белиберда, Сюзанна. Это первый номер, а сотрудники годами выпускали «Глуповскую ежедневную». И вдруг им предлагают выдать что-то новое, свежее и дерзкое. Если принять во внимание все, то они не так уж плохо поработали. Через три месяца ты не узнаешь нашу газету. И потрудиться для этого предстоит не только мне, но и тебе!

– Идет.

Она облегченно вздохнула: перед ней был прежний Дэвид, как всегда откровенный и умный. И оказались ложью рассказы репортеров в ближайшем к редакции «Дейли ньюс» пабе «Нож в спину» (там именно этим главным образом и занимались), что у Дэвида «поехала крыша».