Иметь королеву - [32]

Пятьдесят лимонов — это понятно, можно купить машину, садовый участок и ездить туда поливать грядки.

«Мечта рожденного ползать, — невесело усмехнулся Владимир. — Участок, машина и новая стенка. Эх, Вовчик! Нет в тебе ни азарта, ни размаха. Другой бы тут же сделал стойку. А ты… Может, сдать как клад? Мне будет четверть. Тоже немало».

Ему стало обидно. Отдавать почти три миллиарда баксов за здорово живешь? Еще чего! Сколько он выстрадал тогда в тайге… Эти деньги его, все до копеечки.

«А есть ли они там?! — встревожился Владимир. — Может, болванку давно нашли, и контейнеры тоже. А я сижу тут, губу раскатал».

Он стал вспоминать последние месяцы службы. Да, точно, промелькнули слухи, что одна из кассетных отклонилась от траектории и ушла в тайгу. Четыре болванки отыскали, а пятая как в воду канула. Еще разбился и сгорел в кратере Шивелуча вертолет с тремя офицерами из Москвы. Прилетали потом какие-то чины из столицы, что-то искали, но, похоже, безрезультатно. Значит, груз все там же, где его спрятал Владимир, и ждет своего хозяина.

Мысли, мысли… Они были разными. После шока от неожиданного открытия желание заняться поисками груза немного приутихло. Ведь надо было каким-то образом попасть на Камчатку, в режимный поселок Калчи, куда пускали далеко не всех. Выбраться в тайгу и найти место, которое за двадцать пять лет могло измениться до неузнаваемости. Вывезти килограммов пятьдесят груза и реализовать его. Продать то есть. Владимир засмеялся. Продать. Кому? Султану Брунея? Шаху Ирана? «Уважаемый султан, купите у меня галлий. Немного, всего полсотни кг. Цена вас устроит. Оптом — скидка».

Но время шло. В России стали появляться первые сверхбогачи, монополисты, владельцы гигантских концернов и компаний. И, как многие соотечественники, однажды Владимир задал себе вопрос: «Почему не я? Им можно, а мне — нет? Ведь не булочками же торгуя, N приобрел тракторный завод, а М — хозяин крупнейшей в столице сети магазинов. Наверняка все „крупные состояния…“ и т. д». Тонкая грань между неверием в свои силы и желанием действовать постепенно превращалась в клочья. Еще не до конца приняв решение, Владимир приобрел в местном туристическом клубе карту Камчатки — километровку. А когда во время командировки в Одессу какой-то ханыга предложил ему чистую «краснокожую паспортину», купил и ее. Последней каплей явилось сообщение Димы о том, что его забирают в армию.

Дитя своего времени, Дима Алтухов «косил» от призыва уже год. Первый раз он заявил комиссии, что у него с детства не полностью закрывается клапан в сердце.

— Вот здесь, — ткнул он себя в грудь, — холодно становится, и голова кружится.

— Клапан-то выхлопной? — пошутил хирург, но все же направил болезного на медобследование.

Пока Диму обследовали разные инстанции, время утекло, и призыв кончился. Но за весной, как известно, быстро приходит осень, и опасность загреметь под «панфары» вновь замаячила на горизонте.

В один из дней Дима пришел на работу печальный.

— Ну что? — спросил Владимир, беспокоясь за судьбу неплохого, в общем-то, мальчишки.

— Я им сказал, что у меня один глаз хуже другого видит и рот только вот так открывать могу, — обиженно изобразил «а-а-а» Дима. — А они смеются. Меньше, говорят, есть будешь.

— Измываются, — посочувствовал Владимир. — А куда тебя, неизвестно?

— Не знаю.

— А сам куда хотел бы?

Дима нерешительно пожал плечами:

— Или очень близко — чтобы рядом с домом, или очень далеко, чтобы хоть было что посмотреть. Чего я в том же Екатеринбурге не видал?

— Очень далеко. Далеко-далеко улетел мой сокол…

Что-то сложилось в голове. Комбинация, пока не додуманная до конца.

— Просись на Камчатку.

— Ого! На Камчатку?

— А что. Я там служил. Понравилось.

— Понравилось? Служить? — округлил глаза Дима.

— Представь себе. Интересные места. Вулканы. И никакой дедовщины.

Дима задумался.

Осторожно подводя его к самостоятельному как бы решению, Владимир день за днем рассказывал о Шивелуче, о Калчевской сопке, медведях, стаях лебедей над долинами. Принес и показал ему армейский альбом с видами. И Дима созрел.

В конце недели он подошел к Владимиру и торжественно объявил:

— Все. В понедельник с вещами.

— Куда?

— Камчатка.

— Счастливый, — вздохнул Владимир. — Мне-то уже там никогда не бывать. А хочется — жуть.

— Приезжайте в гости.

— Да кто меня туда пустит. Запретная зона.

— А вы моим отцом назовитесь.

— Фамилии-то разные.

— Ну, отчимом.

Владимир загорелся:

— А ведь точно! Напишешь мне письмо через полгодика, мол, приезжайте, отец, если сможете, посмотреть, как проходит служба. Фамилию какую-нибудь выдумай. Арбатов подходит?

— Ништяк.

И закрутилось, завертелось. Теперь не проходило вечера, чтобы Владимир не открывал карту. Ползал по ней вдоль и поперек, подминая животом сопки и долины. Тогда-то Ольга и произнесла историческое:

— Опять улегся на свою любимую.

— Хорошее имя — Камчатка.

А через полгода, когда Владимир уже был один, от Димы пришло письмо.

«Здравствуйте, папа! — писал новоиспеченный сыночек. — Служится мне хорошо. Ребята отличные, а старики донимают не очень. Сначала было трудновато, а сейчас привык. Со здоровьем все в порядке. Поднакачался железками так, что мама родная не узнает. Недавно дали младшего сержанта. Все нормально, только по вам скучаю очень. Если сможете, приезжайте. Я поговорил с командиром батареи, и он сказал, что командование части разрешит. Меня отпустят дня на четыре в увольнение, мы слетаем в Калчи и сможем побыть вместе. В общем, все ништяк».