Иметь королеву - [112]

У Владимира заболело сердце. «Ну сколько раз я говорил себе не лезть в эти дебри, — подумал он. — Не надоело еще в болячках ковыряться? Живи проще — как этот. Нужны деньги — стреляй в лоб без разговоров». Владимир вздохнул. Поздно, не переучиться. Да и не надо.

Разогнавшийся вертолет сделал горку, затормаживая быстрый бег. Вертолетчик коротко обернулся к адъютанту, показал глазами на днище — прилетели. И хотя местность внизу не очень напоминала нужное место, Владимир все же решил требовать посадки — осмотр нескольких холмиков займет какое-то время, возможно, расслабит охранников, подскажет, как вести себя с ними в тайге. А может — чем черт не шутит — удастся и убежать.

Летун действительно был классный — без всякого прицеливания с размаху воткнул все три колеса «КА-50» на верхушку одного из холмов. Вертолет устало опустил кончики лопастей и задремал.

— Ты тоже выходи, — сказал адъютант пилоту, и тот, презрительно усмехнувшись, покинул кабину.

Вначале Владимира пристегнули наручниками к одному из охранников, но он, искусно выбирая кусты погуще и березы поцарапистее, стал возмущаться:

— Эй, командир, ты че, совсем озверел? Тут одному не протолкнуться, а меня к этому пришпилили. Я что, его по всей тайге таскать на себе должен? Давай снимай браслеты.

Мещеряков сморщился, как от зубной боли, но наручники снял. Теперь Владимир шел впереди, продираясь сквозь чащу, а в затылок ему в четыре дырки сопели охранники.

Место было пустое — Владимир понял это сразу. Даже если бы каменный клык занесло пылью, землей, листвой, то он бы все равно выделялся своим острием среди лысоватых убогих холмов. Но Владимир все же с озабоченным видом прошелся вдоль речки, попинал для приличия трухлявый пень, посчитал шаги от одного ствола до другого…

Охранники и адъютант, онемев, наблюдали за его пассами. Равнодушный ко всему летун, скинув ботинки, мочил ноги в студеной воде.

— Ну что? — не выдержал Мещеряков. — Долго ты туда-сюда мотаться будешь?

— Скоро только кошки родятся, — сурово сказал Владимир. — Спешка нужна при ловле блох.

Один из охранников фыркнул. Мещеряков метнул на него испепеляющий взгляд, но больше не понукал, терпеливо дождавшись, пока Владимир огорченно не развел руками:

— Похоже, очень даже. Но не то. Там камень был огромный. Скала, можно сказать. А так — прямо один к одному.

— В машину, — отрывисто приказал адъютант и не оглядываясь направился к вертолету.

Когда они поднялись в воздух, адъютант придвинулся к Владимиру.

— Развеселился ты что-то, — сказал он сквозь зубы. — А ты не подумал, что если сейчас ничего не обнаружим, мне тебя назад вести незачем?

— Очень даже подумал, — искренне ответил Владимир, поправляя ватник. — Только что же, мне плакать теперь? И вообще — может, это у меня нервное. Могу я в моем положении просто-напросто струхнуть?

— Можешь, — разрешил Мещеряков, — можешь делать все, кроме необдуманных шагов. Больше одного движения у тебя не получится.

— Я знаю, — согласился Владимир. — А че? Я ниче.

Вертолет заложил вираж, меняя курс.

— Прилетели, — прокричал летчик, — только кругом тайга. И речки нет. Посадка невозможна.

— Ты не ошибся? — спросил адъютант. — Мы действительно здесь? — и показал точку на карте.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился летун. — Не первый год за штурвалом.

— Иди к иллюминатору, — приказал адъютант Владимиру, — и смотри внимательнее — так, как будто… сам знаешь, как.

Верхушки деревьев вихрем кружились под вертолетом. В глазах рябило.

— Да помедленнее ты, — попросил Владимир пилота. — И выше давай. Я скажу, когда хватит.

Вертолет плавными кругами по спирали полез в небо. Владимир прижался носом к иллюминатору.

Этот небольшой пупок на фоне лесной равнины привлекал внимание, как Останкинская башня в пустыне. У Владимира забухало в висках. Не было речки, да и холм был вроде бы не таким высоким, каким он представлялся тогда с земли, но что-то неуловимое подсказывало — здесь, здесь! Так у человека после многолетней разлуки стареет лицо, но взгляд остается прежним.

— Ну что? — спросил на ухо адъютант.

Владимир не ответил. Мещеряков посмотрел на его напряженное лицо и бросился к соседнему иллюминатору.

— Этот? — закричал он, указывая на остроконечный холмик.

Владимир кивнул головой.

— Давай на посадку, — повернулся адъютант к вертолетчику.

— Брюхом на деревья? — спросил тот.

— Ищи ближайшую площадку.

Пригодное для посадки место обнаружили в километре от холма. Срубая винтом кончики ветвей, вертолет втиснулся на небольшую поляну.

— На карте обозначена река, — сказал Мещеряков, ломая быстрыми шагами кустики. — А здесь никаких признаков.

— Трясло, — лаконично ответил вертолетчик, — лет пятнадцать назад.

На подходе к скале они и правда наткнулись на некое подобие русла — пологую ложбину, едва заметной змеей извивающуюся по тайге.

Скала была та. Она, конечно, слегка постарела и обветшала за долгое время, деревья подпирали ее подножие со всех сторон, а наиболее наглые кустарники и вовсе вскарабкались до самого пояса, но форма ее — остроконечная, чуть кривая верхушка и крутая подошва оживляла в памяти выступающие хребты камней и блестящие черноточины гранита. Владимир остановился на бывшем берегу бывшей речки так, чтобы скала оставалась по правую руку, и осмотрел лес. Потом подошел к небольшому бугорку, поросшему лиловыми цветами, и указал на него адъютанту: