Именем закона - [72]

Но это было вчера... Сегодня их судят!

Как все же справедливо время! Какие бы туманы лжи ни обволакивали историю, как бы ни ловчили возомнившие себя сверхчеловеками, время свое скажет!

...Уже вечерело, когда мы въехали в город. Вместо улиц и площадей — хаотическое нагромождение кирпича, обвалившихся стен, покореженных рельсовых балок. На фоне всего этого фантастическими казались взметнувшиеся в небо позолоченные шпили кирх, непонятно как уцелевшие кое-где островерхие крыши домов...

Петляя по узеньким кривым улочкам, мы с трудом добрались до гостиницы «Гранд отель». Прочитав наши сопроводительные документы, администратор долго листал служебные записи, а затем, пожаловавшись на чрезмерную заселенность гостиницы, сказал:

— Господин оберст, могу предоставить лишь двухместный номер... Кому-то из вас придется спать на диване... К сожалению, ничего другого нет.

Гостиница действительно была переполнена. В этом мы убедились по шуму, который стоял в коридорах. Сотни мужчин и женщин, смеющихся, кричащих, говорящих на всех языках Европы, сломя голову носились от одной комнаты к другой, что-то сообщали, что-то спрашивали, размахивали газетами, с чем-то поздравляли друг друга.

Еще более шумно и многолюдно было в ресторане. С трудом найдя свободный столик, мы подозвали официанта. К нам подошёл молодой человек с отличной военной выправкой, низко поклонился и подал меню. Позже в Мюнхене, Аусбурге, Гамбурге и других немецких городах американской и английской зоны оккупации мы видели десятки таких бравых официантов — все они бывшие воспитанники гитлеровских военных школ, вчерашние тыловые и фронтовые офицеры.

Вероятно потому, что мы были в гражданском платье, нас сразу же атаковали разных возрастов щеголевато одетые немцы. Они предлагали картины, иконы, редчайшие книги, хрусталь, взамен прося кофе, жевательную резинку, сигареты, масло, доллары. Однако, услышав русскую речь, торгаши быстро отходили.

Утром я начал розыски советских представителей на Нюрнбергском процессе. В моем блокноте были записаны два нюрнбергских телефона Главного советского обвинителя Р. А. Руденко. Хотя мы были уже знакомы с Романом Андреевичем, звонить ему сразу я не решился, понимая, насколько он занят процессом и какие заботы легли на его плечи. Но как, минуя Р. А Руденко, увидеться с Генеральным Прокурором СССР К. П. Горшениным и политическим советником СВАГ В. С. Семеновым? И я позвонил. Руденко вспомнил меня сразу, поинтересовался, как я оказался в Нюрнберге, где остановился, пригласил на обед и сказал, что распорядится, чтобы нас устроили на квартиру.

После встречи с Руденко я стал обладателем пропуска в нюрнбергский Дворец юстиции, где с ноября 1945 года шёл судебный процесс над главными немецкими военными преступниками.

Встретился я с Р. А. Руденко в субботу. В воскресенье судьи отдыхали, и мы посвятили весь день ознакомлению с Нюрнбергом и его окрестностями. Свои услуги в качестве гида нам предложил помощник Главного советского обвинителя Л. Р. Шейнин. Мое знакомство с этим глубоко эрудированным юристом и известным писателем произошло в последние дни боев за Берлин. Тогда он вместе с писателями братьями Тур, которых я немного знал по совместной работе в ленинградской молодежной газете «Смена», прибыл в Берлин и трудился над сценарием фильма «Весна на Одере». Все время пребывания в Берлине они жили в расположении военной прокуратуры 5-й ударной армии.

Как мы убедились, Лев Романович Шейнин отлично знал историю города, свободно ориентировался на его узких запутанных улицах. Л. Р. Шейнин нам рассказал, что Нюрнберг, древнейший город Германии, заложен в середине одиннадцатого столетия и долгие годы являлся центром различных ремесел, славился производством оружия, был на особом счету во времена захватнических войн священной Римской империи и царствования императора Фридриха I Барбароссы, того самого, именем которого Гитлер зашифровал план тайного нападения на Советский Союз. Не случайно и фюрер избрал Нюрнберг центром фашистских сборищ, и до последних дней существования гитлеровского рейха он считался его партийной столицей.

И все-таки, как бы ни был велик интерес к культуре немецкого народа, к его прошлому, постепенно наша беседа сама по себе переключилась на Нюрнбергский процесс. Меня интересовало все: как организовано следствие, каково поведение подсудимых, как ведется судебное заседание, как организованы предъявление вещественных доказательств, защита подсудимых и многое-многое другое. Ныне все это широко освещено в советской и мировой юридической и художественной литературе и стало достоянием не только юристов, но и широких кругов читателей. Особенно значительна для понимания всей сути Нюрнбергского процесса, многих его нюансов, книга А. И. Полторака «Нюрнбергский эпилог», написанная с большим полемическим блеском и с умением подметить мелочи, а также ряд статей и воспоминаний Г. Н. Александрова — помощника Главного обвинителя на процессе. Но тогда даже для меня, юриста, к тому времени уже расследовавшего не одно дело о фашистских злодеяниях, все, что рассказывал Лев Романович и что потом сам я увидел и услышал в нюрнбергском Дворце юстиции, было великим откровением.