Именем закона - [59]

В конце июня меня пригласил к себе генерал А. В. Горбатов.

— Антифашисты Берлина развернули большую кампанию по очистке административного аппарата от нацистских чиновников, — сказал он. — Это соответствует и целям денацификации сферы управления. Пожалуйста, нацельте правовой отдел и аппарат прокуратуры на то, чтобы они вместе с комендантами были внимательны, не допустили перегибов. Этим делом занимаются их общественные организации. Но и вы не стойте в стороне. Если будут эксцессы, информируйте меня...

Восстановление низовых административных органов в Берлине началось при Берзарине. Всю тяжесть этой работы взяли на себя антифашисты, особенно группа ЦК КПГ. Желающих идти на чиновничьи должности было мало. В учреждениях оставалось немало чиновников старого аппарата из числа нацистов и приверженцев фашистского режима. Они тайно и открыто саботировали возрождение демократии в Берлине. Трудящиеся требовали удаления их из новых учреждений. Печать западной части Германии подняла шум о «большевизации» берлинского магистрата и всех органов администрации. Не молчали также газеты США и Англии.

Правовой отдел часто докладывал Горбатову о ходе денацификации управления и при его помощи исправлял малейшие несправедливости, если они допускались. К концу июля 1945 года из берлинских административных органов было уволено свыше двадцати пяти тысяч нацистских чиновников. Возрождающиеся демократические силы Берлина нанесли серьезный удар по фашистскому аппарату. Вслед за этим антифашисты Берлина начали создавать профсоюзы. Как известно, нацисты начисто покончили с ними. Возрождение шло трудно, но к концу июля во всех двадцати районах Берлина начали работать организации единых свободных профсоюзов, сыгравшие немалую роль в становлении новой, демократической Германии. Начали создаваться и демократические женские организации.

Однажды я докладывал Горбатову уголовное дело о крупном хищении кинопленки из склада фабрики. В шайке воров оказалась женщина-сторож. Выслушав доклад, Александр Васильевич рассказал:

— Днями комендатуру посетила делегация немецких женщин. Они просили разрешения создать в Берлине специальный женский комитет по защите их прав, в том числе и трудовых. Судя по их рассказам, у них действительно положение нелегкое. В Берлине женщин вдвое больше, чем мужчин. На их плечи ныне легли все заботы о семье и доме. Пособия за погибших мужей и сыновей они не получают, работы в городе нет, и они очень нуждаются. Может, и эту женщину толкнула нужда? Посмотрите хорошенько и, когда разберетесь, не сочтите за труд доложить мне.

Вскоре довелось встретиться с представителями созданного в августе Центрального берлинского женского комитета. Они обратились с просьбой освободить арестованную, принимавшую участие в хищении кинопленки.

— Ее муж погиб под Курском, — пояснили они, — остались трое детей и мать мужа... Пощадите ее...

К этому времени следователи уже разобрались с делом. В действиях подследственной обнаружилось много смягчающих обстоятельств. Она чистосердечно раскаялась и помогла следствию разоблачить основных преступников. Было принято решение ее не судить и освободить из-под стражи. Об этом я и сообщил женщинам. Немка, возглавлявшая делегацию, поднялась со стула и на ломаном русском языке сказала:

— Герр прокуратор, позвольте пожмать ваш руку и заявить большой спасибо. Я думаль, вы будете все вымещать здесь, Германия... Но вы все потеряль, все забыль... Вы — настоящие человеки...

— Нет, фрау, мы ничего не забыли, мы только будем спрашивать с тех, кто виновен, — пояснил я.

* * *

Однажды в начале июля я направлялся на «виллисе» в тюрьму в Шпандау, кого-то надо было допросить. Миновав рейхстаг, Тиргартен, обогнув Колонну Победы, «виллис» свернул на широкую улицу, ведущую к тюрьме. Навстречу, из-за поворота, вынырнула большая черная машина с белыми звездами на дверцах в сопровождении четырех джипов с такими же звездами. Мой водитель резко затормозил и, взяв круто вправо, прижал «виллис» к бровке тротуара. Навстречу шли новые и новые машины, за ними броневики и легкие танки. Это в Берлин входили американские войска...

11 июля утром мне позвонил Горбатов:

— Вчера я не мог вас предупредить: на сегодня назначено первое заседание межсоюзнической комендатуры Берлина. Вам следует на нем быть.

— Какие материалы иметь при себе?

— Пока никаких... Будем присматриваться друг к другу.

Заседание началось в десять часов. Проходило оно в помещении бывшего районного суда Берлина — Далема.

Офицеры советской комендатуры были подтянуты, строги, немножко взволнованны. До сих пор все, что делалось в Берлине, было подвластно советской комендатуре. Теперь в Берлине войска четырех держав, четыре коменданта, четыре комендатуры, четыре военные прокуратуры, четыре военные администрации и вот эта — пятая — межсоюзническая. Как будет работаться?

За большим столом уселись коменданты. В центре А. В. Горбатов. Наши офицеры и офицеры союзных держав чинно сидели в просторном зале, многие с папками, англичане и французы — с массивными кожаными портфелями. Ровно в десять часов Горбатов встал, поприветствовал трех союзных комендантов, затем, обращаясь ко всем собравшимся, сказал: