Именем Усатого Существа - [3]

Впрочем, к внешности своей Ратмир Григорьевич отнесся тогда излишне уж критически, поскольку женился он задолго до теперешнего богатства на женщине вполне симпатичной и по обоюдному влечению. Ну, а нынче-то ему, с его финансовой мощью и жизненным опытом, на внешность вообще можно было спокойно наплевать. И без того вокруг и подобострастие, и красоток — только захоти. Но с другой стороны, и цена этой доступности — крапленая. Вот кабы сознавать ему, что стойку бабы делают не на его бабки, а на его мужские качества… Этого, прав таракан, не купишь.

— Говоришь, могу я, по щучьему веленью, сделаться здоровым красавцо́м, коли отпущу я тебя? — пытливо глянул в пепельницу бизнесмен.

— Не по-щучьему, Григорьич. Куда мне до щуки! Щука — эвона какая, а я — эвона, — скромно ответил таракан, обводя усами свои габариты. — Сообразно размерам и возможности. Враз тебя обновить — этого я не потяну, честно тебе говорю, а по частям — с моим удовольствием. Последовательно, с передыхом и притом — по имеющимся образцам.

— Как это — по частям-образцам? — изумился воротила.

— Предоставлю тебе такую волшебную возможность, — пояснил усач. — Допустим, сердце у кого хорошее, приличные, к примеру, легкие у кого или почки, — забирай моим именем, владей на здоровье. То же самое и с физиономией: глаза чьи-нибудь, уши… Или детали фигуры, понял?

— Ай-да волшебство!.. — Ратмир Григорьевич содрогнулся, представив себе, как, вскрикнув, схватившись кто за сердце, кто за живот, кто еще за что, падают бездыханными избранные им жертвы, чьи органы пошли на починку его организма. Все же он не совсем еще очерствел в жестких своих предпринимательских буднях. — Это, брат, не волшебство, а людоедство!

— Да ты что? — возмущенно откликнулась пепельница. — За кого ты меня держишь? Ничего такого с ними не будет, они и не почувствуют ничего! А если думаешь, что твое бракованное к ним перейдет, так тоже нет, — успокоил он потомка романтиков. — Сказано же: по образцам. Ихнее при них останется, а у тебя будет дубликат. Не веришь? Давай сейчас и проверим, не выходя из кабинета. Тебе ведь Верунькины брови всегда нравились, так? Формой они — наподобие твоих, только у тебя, извини, как молью съеденные, а у нее — соболь чистый. Хочешь такие? Ну, так и получишь. Не ушла еще Веруня, кофе она пьет с твоим костоломом. Вызывай ее, а как войдет, гляди на образец и произнеси про себя таковы слова: «Именем Усатого Существа! Хочу такие брови!» Вот и посмотришь, что получится. Давай, что ли?

— Давай! — решился бизнесмен, ибо в самом деле пора было перейти к чему-то конкретному: либо разоблачать тараканьи посулы, как вздорные и хвастливые, либо уж пользоваться предоставленным волшебством. В случае же, если все это ему снится, переутомленному дневным перенапряжением, так тоже пора уж просыпаться. — Давай! Но предупреждаю: если что не так — раздавлю!

— Все так, тебе говорят. Звони!

Бизнесмен, ткнув кнопку, вмонтированную в торец могучего своего стола, воззрился на двери.

Несколько мгновений спустя там возникла секретарша. Увидев шефа, сидящего за столом, но все еще вцепившегося в пепельницу, как давеча у стены, она приоткрыла рот, моргая мохнатыми ресницами.

«Именем Усатого Существа! Желаю такие брови, как у нее!» — мысленно произнес Ратмир Григорьевич, впившись взглядом в лицо секретарши. И неожиданно для себя добавил: «И глаза!»

«Сделано!» — прозвучало в мозгу тараканье, заставившее бизнесмена вздрогнуть.

Он прислушался к своим ощущениям. Ничего особенно не обнаружил. Маскируясь почесываньем лба, прикоснулся пальцем к брови и вместо привычной жесткой щетинистости ощутил скользящую шелковистую мягкость. Неужели?! На девичьем лице, с которого не спускал он глаз, не наблюдалось никаких перемен к худшему.

— Звали, Ратмир Григорьевич? — спросила наконец Веруня.

— Это я так, Веруня, извини, — поспешно проговорил шеф, покосившись на таракана: не встрянет ли тот в разговор его голосом. — Верней, не просто так. Хотел сказать, что я тебе с двадцатого прибавляю.

— Ой, спасибо, Ратмир Григорьевич!

Верочка, подбежав, через стол клюнула шефа в щеку, ни на какую пепельницу даже не обратив внимания.

— Ты иди домой, Веруня, да и мы с Гариком сейчас двинем. Хлопотный сегодня день выдался, устал я что-то…

— Бедненький! — пожалела его секретарша. — Спасибо вам! Чао! — и выпорхнула.

Едва дверь за ней закрылась, бизнесмен сунулся в нижнюю тумбу стола, где хранилась его офисная электробритва (зарастал он чрезвычайно быстро), открыл футляр, вперился в зеркальный квадратик. Подо лбом его, прорезанным двумя пухлыми морщинами, лежали теперь шелковистые темно-русые Верочкины брови, крылато разбегаясь от прежней его переносицы к вискам. А из-под этих бровей ошалело смотрели на Ратмира Григорьевича серые секретаршины глаза в обрамлении знаменитых ее ресниц.

Бизнесмен уронил на стол электробритву и вновь схватил ее, жадно вглядываясь в приобретенное.

Происшедшая на лице бизнесмена замена чрезвычайно добавила этому лицу привлекательности, не сделав его, вместе с тем, ни женственным, ни легкомысленным.

— Ну вот, — сказал ему таракан, — убедился? И тебе хорошо, и ей никакого урона во внешности. Мое слово твердое. И все остальное таким способом добудешь, Григорьич. Такую внешность отхватишь, что никто завтра и не узнает.