— Поживем — увидим.
Палачи вместе с Эйдором исчезли в воздухе, но Ладомар успел поймать благодарный взгляд юного чародея. Теперь они в расчете…
— Зря, — шепнул другу Старр, когда оказался рядом. — Он того не стоил…
Паладин не ответил. Шагая по камням, он спускался к лесу. К анхорскому лесу! Вытащив из кошеля теплый наконечник стрелы, Ладомар улыбнулся. Северо-восток. Северо-восток!
Эйдор с угрюмым видом сидел на валуне, положив руки на колени, и смотрел на раскинувшуюся внизу долину. Палачи сдержали слово, доставили его на седловину перевала и, на прощание одарив злыми взглядами, растворились в воздухе. Какое-то время ошалевший от неожиданного спасения юноша брел куда глаза глядят по укутанным снегом и облаками камням, а потом вышел из хмари.
Сколько времени юный чародей буравил взглядом долину — он не знал. Внутри кипела ненависть к Анхору, к Палачам, к Братству. Он отомстит. Он даже не услышал ни одного слова благодарности. Справедливость? Они сделали раба из Ладомара! Все по расчету. Справедливость же не бывает по расчету.
Они ответят за это. Эйдор станет сильнее и вернется в Анхор. Отомстит! Освободит паладина! Если бы не он…
Эйдор вспомнил Агиру. Интересно, его так же встретили бы доблестные рыцари Братства? Казнили бы в горах? Почему Ордену служат вампиры, а юный чародей не может? Отчего ему не предложили текст присяги?! Молодой волшебник плотно сжал зубы, стараясь унять злость. Надо не беситься, а думать, как быть дальше…
Куда идти?
Глядя на долину, юноша заметил парящую над лесом точку.
— Агон? — вслух произнес он и в следующий миг чуть не свалился с камня.
«Кто это?» — раздалось в голове, и неожиданно мир загомонил на разные голоса, будто Эйдора выдернули из гор и бросили в центр праздничной ярмарки.
«Кто это?!» — настойчиво повторил кто-то.
— Это я, Эйдор… — понуро представился юноша.
«Какой Эйдор?»
— Эйдор из Скафолка. Анхорец…
Гвалт сводил с ума. Молодой чародей не мог ни слова разобрать в месиве голосов.
Агон молчал очень долго, но потом спросил:
«Так ты теперь с нами?»
— Похоже, что да… — устало произнес юноша. Он усмиец… Он — усмиец. Чудовище…
«Ты все испортил!»
— Надо поговорить… — Он такой же, как Агира. Он жил в Анхоре слугой Халда и теперь предал веру? Но почему? Как? Почему не тогда, на поляне, у трупа незнакомца и сожженной вампирши? Почему только сейчас?
«Ты где?»
— Смотрю на тебя с горы, красиво летишь…
Что же теперь будет?
— Я не предавал Халда… Почему я… такой?
«Потому что от веры здесь ничего не зависит», — неожиданно поделился голос. Когда Агон говорил, шум тысяч разговоров уходил на задний план. «Потому что ты таким родился. Потому что мы все такими родились!»
— Я так устал…
«Я тоже… Ты и твои товарищи сломали весь план! Где Лемилла?»
— У Братства… Ты убьешь меня?
«Нет! Раз ты с нами, зачем тебя убивать? Хотя признаюсь — час назад убил бы. Почему ты не ушел со своими?»
— Я изгнан… А почему ты мне отвечаешь?
Эйдор откинулся на спину и утер выступившие слезы.
«Потому что ты с нами. Мы семья, мальчик. Мы Дети Усмия».
Молодой чародей больше ничего не сказал. Лежа на камне, он шмыгал носом и глядел на низкие облака.
Огромный волк приземлился в ста шагах от чародея. Агон спрыгнул на землю и осторожно пошел по камням к юноше.
— Вот ты какой, Эйдор, — произнес он, глядя на чародея.
— Вот ты какой, Агон. — Эйдор с трудом улыбнулся седовласому волшебнику с глубокими, близко посаженными серыми глазами.
Император протянул ему руку:
— Вставай… Простудишься.
Сентябрь 2006
