Имена на поверке - [5]

Застигнутый последней метой

И не успев всего допеть,

Благословлю я землю эту,

Когда придется умереть.

Благословлю ее за воздух,

Дыша которым был я смел,

За светлых рек живую воду,

Где телом и душой свежел,

За поле знойное пшеницы,

За села и за города,

За наш достаток, где хранится

Зерно и моего труда.

Благословлю земли просторы

За то, что жил я в светлый век,

Любил ее моря и горы,

Как мог свободный человек,

Что здесь учился у народа

Петь песни ясной простоты

И украшать трудом природу

Во имя счастья и мечты.

1940 г.

«В час, когда на каменных накатах…»

В час, когда на каменных накатах

Чуть звенел прилив — волна к волне,

Золотые корабли заката

Проплывали в алой вышине.

Бастионы солнечной державы,

Шли они при флагах и огнях,

Паруса вздымались величаво,

И сверкали пушки на бортах.

Кто их вел, какие капитаны —

Неземные эти чудеса?

Далеко за гладью океана

Постепенно гасли паруса

И пропали. Пепельною тенью

Покрывалась тихая земля…

О, пускай то было лишь виденье!

То — мечта, то — молодость моя!

Всеволод Багрицкий

Дорога в жизнь

Почему же этой ночью

Мы идем с тобою рядом?

Звезды в небе — глазом волчьим…

Мы проходим теплым садом,

По степи необозримой,

По дорогам, перепутьям…

Мимо дома, мимо дыма…

Узнаю по звездам путь я.

Мимо речки под горою,

Через юный влажный ветер…

Я да ты, да мы с тобою.

Я да ты со мной на свете.

Мимо речки, мимо сосен,

По кустам, через кусты.

Мимо лета, через осень,

Через поздние цветы…

Мимо фабрики далекой,

Мимо птицы на шесте,

Мимо девушки высокой —

Отражения в воде.

Москва, 1938 г.

Кунцево

Я много лет сюда не приезжал,

Я много лет сюда не возвращался.

Здесь мальчиком я голубей гонял,

Бродил по лесу, в озере купался.

На эти сосны мне не наглядеться.

Пойти гулять иль на траве прилечь?

Здесь все мое!

Здесь проходило детство,

Которого не спрятать, не сберечь.

И яблоки, и свежий запах мяты,

Орешника высокие кусты,

Далекие вечерние закаты,

Знакомые деревья и цветы…

И весла надрываются и стонут,

И лодка наклоняется слегка…

А над рекой туман плывет,

И тонут

Измятые водою облака.

Деревья тянутся к простору, к солнцу,

   к свету,

Еще я молодыми помню их.

Здесь всё как прежде!

Только детства нету

И нет уже товарищей моих.

1939 г.

«Уходило солнце. От простора…»

Уходило солнце. От простора

У меня кружилась голова.

Это ты та девушка, которой

Я дарил любимые слова.

Облака летели — не достанешь,

Вот они на север отошли…

А кругом, куда пойдешь иль взглянешь,

Только степь да синий дым вдали.

Средь прохлады воздуха степного

Легких ощутима глубина.

Ветер налетал… И снова, снова

Ясная вставала тишина, —

Это ночь. И к нам воспоминанья

Темные раздвинули пути…

Есть плохое слово: «расставанье» —

От него не скрыться, не уйти.

Москва, 1939 г.

«Бывает так, что в тишине…»

Бывает так, что в тишине

Пережитое повторится.

Сегодня дальний свист синицы

О детстве вдруг напомнил мне.

И это мама позабыла

С забора трусики убрать…

Зимует Кунцево опять,

И десять лет не проходило.

Пережитое повторится…

И папа в форточку свистит,

Синица помешала бриться,

Синица к форточке летит.

Кляня друг друга, замерзая,

Подобны высохшим кустам,

Птиц недоверчивых пугая,

Три стихотворца входят к нам.

Встречает их отец стихами,

Опасной бритвою водя.

И строчки возникают сами

И забывают про меня.

Чистополь, 1941 г.

«Мне противно жить не раздеваясь…»

Мне противно жить не раздеваясь,

На гнилой соломе спать.

И, замерзшим нищим подавая,

Надоевший голод забывать.

Коченея, прятаться от ветра,

Вспоминать погибших имена,

Из дому не получать ответа,

Барахло на черный хлеб менять.

Дважды в день считать себя умершим,

Путать планы, числа и пути,

Ликовать, что жил на свете меньше

Двадцати.

Чистополь, 1941 г.

«Ты помнишь дачу и качели…»

Ты помнишь дачу и качели

Меж двух высоких тополей,

Как мы взлетали, и немели,

И, удержавшись еле-еле,

Смеялись,

А потом сидели

В уютной комнате твоей?

Был час, когда река с луною

Заводит стройный разговор,

Когда раздумывать не стоит

И виснут вишни за забор.

На дачку едешь наудачку —

Друзья смеялись надо мной:

Я был влюблен в одну чудачку

И бредил дачей и луной.

Там пахло бабушкой и мамой,

Жила приличная семья.

И я твердил друзьям упрямо,

Что в этом вижу счастье я,

Не понимая, что влюбился

Не в девушку, а в тишину,

В цветок, который распустился,

Встречая летнюю луну.

Здесь, ни о чем не беспокоясь,

Любили кушать и читать;

И я опаздывал на поезд

И оставался ночевать.

Я был влюблен в печальный рокот

Деревьев, скованных луной,

В шум поезда неподалеку

И в девушку, само собой.

1941 г.

Баллада о дружбе

Если ты ранен в смертельном бою,

В жестокой сражен борьбе,

Твой друг разорвет рубаху свою,

Твой друг перевяжет рану твою,

Твой друг поможет тебе.

Был ранен в бою командир Абаков

Фашистской пулей шальной.

И ветер развеял гряду облаков,

И солнце качалось на гранях штыков…

Был ранен в бою командир Абаков.

На помощь к нему поспешил связной,

Товарищ и друг — Квашнин.

Он рану рубахой перевязал,

Потом ползком под откос.

Гудела земля, стучало в висках.

Сквозь дым и огонь в покойных руках

Он дружбу свою пронес.

Уже вдалеке сражения дым,

Пахнуло травой и ветром лесным,

Жаворонки поют:

«Возьми винтовку мою, побратим,

Возьми винтовку мою.

Возьми винтовку, мой друг и брат,

Без промаха бей по врагу…»

Быть может, они разглядели тогда

В предсмертный последний миг,