Имена на поверке - [3]

Недвижно лежат с якорями.

Шли наши отцы по высоким огням

Созвездий дорогою млечной,

Они оставляли моря эти нам

Во власть и наследство навечно.

И нашим судам по заливу одним

В походы идти на рассвете.

Путями отцов мы идем, и по ним

Суда поведут наши дети.

Летит за кормой одинокий баклан

И стаи проносятся чаек.

Идут корабли в голубой океан,

Зарю молодую встречая.

Мы знаем дорогу и ночью и днем,

Наш компас проверен отцами.

Мы древним путем в океане идем —

Путем, завоеванным нами.

Вступление в поэму «Витус Беринг»

Лист бумаги нетронутой бел,

Как бескровные щеки больного.

Все, о чем я пропеть не успел,

Все, о чем нерасчетливо пел,

Поднимается в памяти снова.

Это больно, когда сознаешь,

Что неслышно и вяло поешь.

Я молчу. Обсыхает перо,

Не коснувшись бумаги пока что.

Вот приходит мой первый герой,

И полощется вымпел сырой

Над исхлестанной брызгами мачтой.

Как вошел он в каморку мою,

Этот старый фрегат из Кронштадта?

Борт высокий прострелен в бою,

И раздроблены двери кают,

И обшивка на кузове смята.

А за ним приплывают еще

В эту ночь корабли-ветераны.

И, шурша пожелтевшим плащом,

Приближается тень капитана.

Вот он, первый воитель морей,

Командор с императорской шпагой!

Головой доставая до рей,

Опаленный огнем батарей,

Наклоняется он над бумагой.

Ветер с моря прошел над столом,

В такелаже потрепанном воя.

Бьются волны о старенький дом,

И баклан заостренным крылом

Режет легкую пену прибоя.

Здравствуй, море вчерашнего дня!

С капитанами русского флота

Я тобою пройду, и меня

Встретит синее пламя огня

На форштевне туземного бота.

И поведают скалы о том,

Как, в победе и силе уверен,

Шел еще неизвестным путем,

Как боролся и умер потом

Капитан-командор Витус Беринг.

Потускнели в заливе Петра

Пятна лунных расплывчатых бликов.

Просыпается утро. Пора

Начинаться стихам о великом.

Стихи из цикла «Двадцать»

На сопках крутых

не заказаны пути.

Двадцать уходят,

чтоб снова прийти.

Яблочко

— Уважаемые господа матросы…

      — К псам!..

— Хайло заткни и с попутным шпарь!..

— Ежели ты, гад, из господ сам…

— Вася, хоть разик по морде вдарь!..

Вася ударил. Оратор смолк.

Матросы вбивали в оратора толк.

Гармонист, сукин сын,

   с чуть подбитым глазом,

Сплюнул, крякнул и сказал:

     — Не хватает газа…

Я по жинке, братишки,

   тоскою убит.

Что-то хочется пить,

   что-то сердце горит…

«И пить будем,

И гулять будем,

Коли смерть придет —

Помирать будем…»

Разбивали двери, врывались в кабаки:

«Эй, гуляй, ребятки, последние деньки!

Нынче можно, братики, веселиться нам.

Мы поедем завтра по своим домам».

Карусель на улицах, на улицах метелица.

«Осподи ж ты, боже мой, что ж такое деется?..»

Магазин. В витринах,

   забывших замкнуться,

Яблоки сияют,

   винограды вьются.

Подошла к витринам оравушка пьяная:

— Ой, братишки, яблоки!.. —

   Ударила метель.

Покатилось яблочко,

   сочное, румяное,

Из дыры витринной

   прямо на панель.

Гармонист, сукин сын,

   чуб до подбородка,

Подхватил на лады,

   подпустил чечеткой:

«Иэх, яб-блочко,

И куды котишься…»

Думали недолго, поддержали хором,

Под гармонь лихую, с хлестким перебором:

«К охфицерам попадешь —

Не воротишься…»

На тротуаре летали подошвы,

В такт подгоняя каблучный ляск.

— Бейте, ребята, в литые ладоши!..

Сыпьте, братишки, могучий пляс!..

    «Иэх, яб-блочко…»

Но где-то за городом хмурым подряд

Захлопали гранаты, ухнул снаряд.

Холодок рассыпался дрожью по коже —

И стали трезвее, и стали строже.

Вышел один — клеш, как парус, раздут,

Черные ленты как два транспаранта:

— Братишки, то ж наших за городом бьют!

По нашим стреляет гадюга Антанта!

Почто же у нас ни винтов, ни гранат,

Когда же мы стали такие робкие?

А кто же революцию будет охранять?..

И пошла за винтами братва на коробки!

Но опять отделились,

Дали задний ход,

Сплюнули сквозь зубы: — Мы на пароход.

По Одессе-маме заскучали мы.

Мы разлукой очинно опечалены.

— Что ж, идите, гады!..

От края земли

Эти гады «яблочко» к Махно занесли.

Обыватели захлопывали ставни,

Чтоб дрожать тихонько и несмело.

По ночам потели кровью камни,

По утрам земля огнем горела.

А бок о бок с городом,

   за высокой сопкой,

«Яблочко» шагало

   матросской походкой.

Рассказ о мальчике с бабочкой и девочке Лиле

1

Джаз-банд рокотанье мягкое

Льет из дверей ресторанных.

Офицерик умильно тявкает:

— Мадам, пройдемся?..

— Какой вы странный!..

Я не дешевая… —

И пошла.

— Мадам, мы договоримся, конечно…

— Хорошо, голубчик. Идемте. Ша…

2

Кружится смрад, сизоватый и пряный.

Пары, слипаясь, томно тоскуют.

У женщин не губы, а свежие раны,

И такими они целуют.

Урчит сладострастно туша потная:

— Гаспада, взгляните,

Какая плотная-я…

— А ножки?

— Ах, ножки!..

Чудные ножки

У этой крошки…

3

На перекрестке встретил крошку

Мальчик с галстуком-бабочкой.

— Лилечка, вы опоздали немножко.

Дайте мне вашу лапочку… —

Гуляют. Лиля голову склонила

На плечико, ближе к бабочке.

Стонет в кафе голубом тангонила,

Сохнут в экстазе парочки.

Бокалы звякают. Пьют за Русь.

Кстати, пьют за союзников.

Вьется по люстрам синяя грусть

Серпантиновой ленточкой узенькой.

4

Мальчик и Лиля заходят за угол.

— Вася, готово?..

— Готово.

— Идем.

5

По улице тесной спокойно и сухо

Стучат подошвы. Идут вдвоем.

Замкнуты крепко кривые ворота.

Парень и девушка. Уже и  ýже

Сереньких тихих домишек окружье.

Кружится в улицах тесных дремота.