Имбирь и мускат - [50]

Часть II

14

Найне было десять, когда она впервые осознала, что в ее семье что-то неладно. Она шла домой из школы и только повернула на Лохаран Гали, как дорогу ей преградил мужчина. Она узнала его — все в округе звали его Раму Маму. Он наклонился, заглянул ей в глаза и сказал: «Найна, я твой питхаджи». И все. Никаких объяснений. Найна замерла под его малахитовым взглядом. Раму Маму ждал ответа. Девочка не могла вымолвить ни слова. Когда мимо пролетела муха, его глаза на миг оставили ее, и зеленые чары разрушились. Найна пустилась наутек. Ворвавшись в дом, она бросилась в объятия Биби.

— Хаи, Найна! Что стряслось?

— Раму Маму сказал, что он мой папа! А ты говорила, он умер!

— Хаи! Лжец, будь он проклят! Разрази его гром! Не верь ему. Хаи! Какой мерзавец! — Биби принялась утешать девочку. Когда ее рыдания утихли, она сказала: — Ш-ш, Сунаина, моя Найна. Этот человек — безумец. Разве ты не заметила? Он же сумасшедший.

Найна вспомнила его зеленые глаза. Это были ее глаза. Значит, Биби лжет. Если Раму — отец, то кто тогда ее мама?

Прошло еще двенадцать лет, прежде чем она узнала. После смерти Биби соседи начали судачить, и Калвант была вынуждена все рассказать Найне.

Найна считала Калвант родной сестрой, а выяснилось, что она ее тетя. Три другие женщины, к которым Найна всегда обращалась «Бханджи», тоже оказались «Маси». Формально их отношения изменились, а в душе у Найны все осталось по-прежнему. «Что бы ни говорила кровь, они мне сестры, потому что так чувствует мое сердце», — повторяла она. Далеко-далеко, в другой стране, жила еще одна «сестра» по имени Сарна — ее родная мать.

— Пойми, у нее не было выхода. Женщины избавляются от ребенка, зачатого вне брака. Это опасно, многие погибают, чтобы не навлечь на семью позор. Увы, мы слишком поздно узнали, что твоя мама в положении. Не смотри так на меня, Найна! Ты же знаешь, как мы тебя любим. О, Сунаина, мы так счастливы, что ты с нами. Конечно, было бы лучше, если б ты появилась иначе. Иди сюда, глупышка нали чучу. — Калвант назвала ее детским прозвищем, означавшим «сопливая». Она крепко обняла девушку. — Твоя мама… Она была так счастлива, клянусь, хотя Биби и осыпала ее проклятиями и грозилась убить своими руками. Сарна без конца плакала, что потеряла Раму — он наш дальний родственник. Подумать только! И все равно она была счастлива, потому что носила его ребенка… Точно с ума сошла, Имбирь совсем ее одурманил. Я твердила ей, что она ломает свою судьбу и нашу тоже. «Будет лучше, если ребенок умрет», — повторяла я. Не знаю, на что она надеялась — может, что все вдруг передумают и произойдет чудо. Сарна поплатилась за свое упрямство. Биби отправила ее рожать в Чандигарх. Сестра Биби, Сваран Маси, согласилась ее принять и до конца жизни считала, что мы ей обязаны. Даже сейчас сынок Маси ведет себя так, будто мы его должники. — Она покачала головой и взяла с подноса конфету. — Пять месяцев твоя мама жила там. М-м, и пряталась, — продолжала Калвант, жуя сладости. — Позже она рассказывала… м-м-м, очень вкусно, попробуй, Найна! Не хочешь? Да, она рассказывала, что ее не выпускали на улицу — никто не должен был о ней знать. Она и солнечного света почти не видела, все окна занавесили. Сваран Маси принимала у нее роды. Это было ужасно. Сарна говорит, они набили ей рот тряпками, чтобы заглушить крики, и она еще несколько недель истекала кровью. Настрадалась она из-за тебя. Мы все платим за свои ошибки. Хуже всего Сарне пришлось, когда она приехала обратно в Амритсар. Биби видеть тебя не желала, пока не выдала Сарну замуж. — Калвант погладила Найну по голове. — Да, она мечтала побыстрей избавиться от дочери и спасти семейную репутацию. Видела бы ты свою мать! Целыми днями рыдала, ничего не ела. Конечно, она не могла объяснить прямо, почему так расстроена, лишь однажды призналась, что вместе с тобой оставила в Чандигархе свое сердце. — Калвант взяла еще одну конфету, словно без сахара не осилила бы горькое повествование. — Даже Биби ее жалела, хотя осталась непреклонна, плакать не разрешала. То и дело напоминала: «Тебе некого винить, кроме себя. Твой Имбирь виноват». Я думала, Сарна не перенесет такого горя, но выживать — ее конек. Она поняла, что спасать ее никто не собирается, а Раму не готов свернуть горы, чтобы на ней жениться. Она собралась с силами — как раз вовремя, надо сказать, потому что Биби нашла ей подходящего жениха. Спасителем Сарны стал Карам. Когда он угодил в лагерь для беженцев, Сваран Маси привезла тебя к нам, потому что больше не могла кормить. Потом Карам вернулся, и мы сказали ему, что удочерили сироту. Он поверил — бедняжка так влюбился, что и не думал подозревать Сарну.

Этот рассказ добавил немного красок в образ матери, который с годами сложился у Найны. В остальном портрет был размыт, точно его показывали сквозь линзу глубокой обиды: неясный снимок женщины, сделанный при слабом освещении и нетвердой рукой. Как бывает с любительскими фотографиями, в нем угадывалась истинная красота, нечто хрупкое и бережно хранимое — правда, которую Найне только предстояло узнать и принять. Больше всего впечатлял взгляд женщины, отведенный в сторону и почти незаметный. В нем читалась мягкость, тоска и острая боль потери.