Имбирь и мускат - [49]

— Давай поживее, никаких «не могу». — Сарна щелкнула пальцами. — И оденься поприличнее. Хватит с меня твоих унылых нарядов, мы не на похороны идем! — Она вышла из комнаты, а потом снова заглянула: — Надень тот желтый топ с оборками, который я тебе сшила, ладно?

«Вот еще!» — подумала Пьяри и сползла с кровати. Она терпеть не могла мамин вычурный вкус. Много лет та дарила ей копии своей одежды, и как только Пьяри научилась держать иголку, шитье стало ее языком протеста. Теперь она почти всю одежду шила сама. Перекинув косу за спину, как лассо, Пьяри окинула взглядом гардероб: набор землистых оттенков в сочетании с черным. Тут и там выглядывала яркая кайма или подкладка воротника: розовая, бирюзовая, золотая. Она выбрала длинное черное платье с красной тесьмой.

— Хаи! — Сарна закрыла глаза рукой при виде дочери. — Хаи Руба! Зачем ты напялила эту палатку? Вылитая монашка, честное слово! — Она взяла красную сумочку. — Идемте.

Пьяри ненавидела походы по магазинам. С тех пор как они переехали в Лондон, закупка продуктов стала семейным мероприятием. Они вышагивали по супермаркету бок о бок, точно приклеенные. И долго это будет продолжаться? Всю жизнь? Каждый раз Пьяри изобретала поводы, чтобы не идти, но все было напрасно. Только однажды, когда она заболела гриппом, ей удалось избежать мучения. У Раджана было больше возможностей: он придумывал, что идет на крикет, в шахматный клуб или еще куда-нибудь. Врал он с легкостью, даже под испытующим взглядом отца. А Пьяри, как ни старалась, робела перед Карамом, и слова застревали у нее в горле.

Ее бесили не сами супермаркеты, а поведение матери. Пока Карам прилежно толкал перед собой тележку, Сарна мучительно медленно продвигалась вдоль полок. Дольше всего она копалась в овощном отделе: доставала фрукты или овощи из самой глубины. «Я-то знаю, они свеженькое прячут!» Попробовать продукты, как в Африке, она не могла, потому трясла, мяла и щупала их, прежде чем бросить в корзину со словами: «Никуда не годится!»

Самое противное творилось у кассы. Пока они стояли в очереди, Пьяри начинала нервничать, сердце ее колотилось, а ладони потели. Когда подходил их черед расплачиваться, она заливалась краской.

Тем временем Сарна не испытывала ничего подобного. Словно опытная актриса, она играла свою роль спокойно и увлеченно. Даже костюм выбирала особый. Пока она передавала продукты кассиру, Пьяри должна была стоять за тележкой, чтобы другие покупатели не видели, что в ней. Карам ждал на выходе и складывал покупки в сумку, а Сарна оживленно болтала с кассиром на ломаном английском: «Здравствуйте, у нас так много покупки сегодня! Да-да, дети нужно много кушать, чтобы расти». Затем она принималась рыться в тележке и громко замечала, что забыла что-то купить, а потом восклицала, что нет, все на месте. Вытаскивая кошелек из сумочки, Сарна егозила, размахивала локтями, и остальные покупатели невольно пятились назад. Словом, она делала все, чтобы никто не увидел оставшиеся в корзине продукты, которым через минуту было суждено проехать незамеченными и неоплаченными мимо кассы. Сарна пихала Пьяри в бок, и та толкала тележку дальше, где Карам прятал ворованное в сумки. Так семье удавалось экономить на недельном запасе сливочного масла, курицы и баранины. Иногда, набравшись храбрости, Сарна оставляла в корзине банку варенья или бутылку растительного масла. Сингхов ни разу не поймали — то были дни, когда в магазинах еще не установили камеры и специальные зеркала, чтобы кассиры могли видеть содержимое тележек.

Хотя однажды их все-таки чуть не раскрыли. Сарна выбрала кассу, за которой сидела индианка. Пока она весело болтала с кассиром на хинди, Пьяри начала толкать тележку к выходу, вдруг женщина встала и заглянула за прилавок. Сарна отреагировала мгновенно. «Ты что?! — закричала она на дочь. — Совсем с ума сошла! Я же еще не закончила! А платить кто будет?» В ужасе Пьяри замерла и передала оставшиеся покупки матери, которая продолжала ее ругать: «Глупая девчонка! Думай, что творишь!» Потом она снова заговорила с кассиром: «Заболталась с вами, вот и не вижу, что происходит. Дети, они такие — совсем не соображают!» Кассир понимающе улыбнулась. Катастрофы удалось избежать, пожертвовав и без того низкой самооценкой Пьяри. Она решила, что все в магазине теперь подумают, будто она хотела украсть продукты. Сев в машину, Сарна завелась: «Она это нарочно сделала, гадина! У меня с самого начала было нехорошее предчувствие. Надо было встать в другую очередь. Пропади она пропадом! Индийцы везде одинаковые — сплошь жулики и ловкачи. Они своего не упустят!»

Карам молчал — отчасти из-за того, что его экономность чуть было не привела к катастрофе.

Пьяри не скоро забыла об унизительном случае в супермаркете. Подобно тем, кого силком заталкивают на лошадь после падения, ее всякий раз приходилось тащить в магазин. Потом она свыклась со своей участью, а через некоторое время в их семье появился человек, который составил ей компанию в этих походах и разделил с ней чувство вины. Кто-то, чье присутствие восстановило мир, сточив острые зубцы Сарниной злобы и Пьяриной скрытности.