Имбирь и мускат - [109]
Она оглядела сад и улыбнулась. На узкой клумбе пока расцвело лишь несколько бархоток, и ей не терпелось увидеть их во всей красе: две буквы из цветов — ОК. Имя, золотом озарившее ее сад и судьбу. Найна с радостью представила, как эти буквы будут гореть здесь год за годом. Навеки. Эту картину омрачило чувство вины: она ведь до сих пор никому не сказала про Оскара, даже Пьяри. Отчасти потому, что не знала, как это сделать, а отчасти — ей не хотелось ничего говорить. Теперь она, чья-то тайна, стала хранительницей собственного секрета. Найна начала понимать, как тяжела ноша обманщика. Самые простые и повседневные вопросы родных оказались ловушками. Как ты? Что делала в выходные? Почему не звонила? Когда приедешь? Хорошо. Как обычно. Занята. Скоро. Даже эти уклончивые ответы были ложью. И как легко они ей давались! Нет, она обязательно все расскажет семье. Чуть позже.
— Мама заболела, — сказала Найна, выходя в сад. На улице уже который день стояла невыносимая жара. Такого знойного июля давно не бывало.
— Опять? — Оскар нахмурился.
Она любила складочку, появившуюся на его лбу.
— Да, на этот раз все серьезно. У нее опухоль в горле.
— О…
— Она давно жаловалась на хрипоту и першение, а я не слушала. Думала: простуда, пустяки.
— Ну, ты ведь не могла предположить такое. Ты же не врач. — Оскар продолжал поливать клумбу.
— Знаю, знаю. Зря я не… я… — Найна умолкла.
— Что такое? — Он положил шланг и подошел ближе.
— Ей снова будут делать операцию.
— Зачем? То есть какую? Что это за опухоль? Это ведь не… не рак?
— Она так думает. — Найна закусила дрожащую губу.
— А что говорит доктор?
— Да… я не знаю. Мы беседовали по телефону. Когда она сказала «рак», я очень расстроилась, она начала плакать, и я совсем перестала соображать…
— Погоди, не волнуйся. — Оскар взял ее за руку. — Не делай поспешных выводов. Она уже ставила себе такой диагноз, а потом выяснилось, что все хорошо.
Два года назад Сарна несколько раз падала в обморок, набивала себе шишки и неделю после этого валялась в постели. Не найдя подходящего медицинского термина для того, что в действительности было комбинацией возраста, чрезмерных нагрузок и ожирения, Сарна возомнила, будто у нее рак. Она слышала, что у этой болезни множество разновидностей: груди, желудка, кожи и даже пальца. Поэтому Сарна предположила, что у нее обморочный рак. Все домашние так или иначе выразили свое недоверие к ее диагнозу. Дочери сказали, что при раке больные сильно теряют в весе, а у Сарны ничего такого и в помине нет. Карам отметил, что неграмотные кенийцы всякую хворь называют малярией: малярия я тумбо, малярия я кичва, малярия я мугуу — боль в желудке, головная боль, боль в ноге. Сарна отказалась от страшного диагноза только тогда, когда Раджан заявил, что у нее рак воображения.
— Помнишь обморочный рак? Ты же мне сама рассказывала, — успокаивал ее Оскар. — Да и вообще, почему сразу операция? У нее взяли биопсию? Извини, конечно, но это очень похоже на очередную попытку привлечь к себе внимание.
— У матушки был такой расстроенный голос по телефону. И она просила меня приехать и помочь. Не стала бы она так…
— Стала бы, уж поверь. Она все еще пытается тобой управлять, Найна. Просто успокойся и все обдумай. Наверняка Сарна заметила, что ты держишься от нее на расстоянии. Думает, что если будет серьезный повод, ты обязательно приедешь. Скорей всего она просто хочет, чтобы ты почувствовала себя виноватой и примчалась в Ло…
— Вода, — вдруг сказала Найна.
— Что?
— Шланг, шланг! Выключи его скорее!
— О Господи! — Вода хлынула на амарант, жадно облизывая его алые косы. Излишки страсти уже стекали по тропинке ко входу в дом.
Оскар схватил шланг, чтобы направить поток в другое место, он скользнул в его руке и обрызгал Найну. Та завизжала. Оскар рассмеялся и побежал закрывать воду. Когда он вернулся, Найна уже пришла в себя.
— Ты прав, странно все это, — сказала она, не замечая прилипшей к телу рубашки. — Но что-то неладно, потому что голос у мамы ужасный, да и операция уже назначена.
— Ну так перезвони. Разузнай все подробней. Спроси Карама — он, наверное, объяснит, что происходит на самом деле, — предложил Оскар.
Карам взял трубку и, услышав Найнин голос, тут же объявил, что в Лондоне почти тридцать градусов жары.
— А у вас как? — осведомился он с легким азартом в голосе. Впервые Найна не ответила на его излюбленный вопрос, а напрямую спросила, что стряслось с Сарной.
— Я точно не знаю, — ответил Карам. — Она заходит к врачу одна, а я жду в коридоре. У нее небольшая опухоль в горле, узелок, что ли. Погоди, она мне машет, хочет поговорить с тобой.
— Минутку, б-джи. Это очень серьезно? Это… рак?
— Рак?! Ну что ты! Нет, конечно. Пустяки, ей сделают операцию, а на следующий день уже выпишут. Ну все, она у телефона…
— Глупенькая, она совсем перепугалась, — услышала Найна голос Карама, прежде чем в трубке раздался хрип Сарны:
— Ты приедешь или нет?
— Матушка, я очень переживаю. Ты меня напугала, когда заявила, будто у тебя рак. Что происходит?
— А почему ты спрашиваешь? Твое решение зависит от тяжести моей болезни, так получается? Если у меня не рак, то всем плевать, да? — Командные нотки слышались в Сарниных словах, даже несмотря на хрип.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».