Имаджика: Примирение - [10]

Когда он умолк, Юдит прижала ладони к камням и, не поднимая глаз на Кезуар, прошептала слова благодарности, отчасти за свое спасение, но в не меньшей степени и за уничтожение Дауда.

— Кем он был? — спросила Кезуар.

— Я знаю об этом очень мало, — ответила Юдит.

— Мало-помалу, — сказала Кезуар. — Именно так мы и сумеем понять все. Мало-помалу…

Голос ее звучал утомленно, и когда Юдит подняла голову, она увидела, что чудо оставляет Кезуар. Она бессильно опустилась на землю, щупальца втягивались в ее тело, а благословенный синий цвет постепенно пропадал с кожи. Юдит с трудом поднялась на ноги и отошла от края дыры. Услышав ее шаги, Кезуар сказала:

— Куда ты?

— Просто хочу отойти от колодца, — сказала Юдит, прижимая лоб и ладони к желанной прохладе стены.

— Ты знаешь, кто я? — спросила она у Кезуар спустя некоторое время.

— Да… — прозвучал тихий ответ. — Ты — это я, которую я потеряла. Ты другая Юдит.

— Верно. — Юдит обернулась и увидела, что, несмотря на боль, на лице Кезуар светилась улыбка.

— Это хорошо, — сказала Кезуар. — Если мы останемся в живых, то, может быть, ты все начнешь сначала за нас обеих. Может быть, ты увидишь те видения, к которым я повернулась спиной.

— Какие видения?

Кезуар вздохнула.

— Когда-то меня любил великий Маэстро, — сказала она. — Он показывал мне ангелов. Они обычно прилетали к нашему столу в солнечных лучах. И я думала тогда, что мы будем жить вечно, и мне откроются все тайны мира. Но я позволила ему увести себя от солнечного света. Я позволила ему убедить меня в том, что духи не имеют никакого значения. Что имеет значение только наша воля, и если она желает причинить боль, то в этом и состоит мудрость. Я потеряла себя так быстро, Юдит. Так быстро. — Она поежилась. — Мои преступления ослепили меня задолго до того, как это сделал нож.

Юдит с жалостью посмотрела на изуродованное лицо сестры.

— Надо найти кого-нибудь, кто промыл бы твои раны, — сказала она.

— Сомневаюсь, что хоть один врач остался в живых в Изорддеррексе, — сказала в ответ Кезуар. — Они ведь всегда первыми идут в революцию, правда? Врачи, сборщики налогов, поэты…

— Если никого не найдем, я сама этим займусь, — сказала Юдит, отважившись покинуть безопасную стену и направляясь под уклон к тому месту, где сидела Кезуар.

— Я думала, что видела вчера Иисуса Христа, — сказала та. — Он стоял на крыше с широко раскинутыми руками. Я думала, он пришел за мной, чтобы я исповедовалась. Поэтому я и пришла сюда. Чтобы найти Иисуса. Я слышала его вестника.

— Это была я.

— Ты была… в моих мыслях?

— Да.

— Стало быть, вместо Христа я нашла тебя. Похоже, это еще более великое чудо. — Она потянулась к Юдит, и та взяла ее за руки. — Не правда ли, сестра?

— Пока я в этом не уверена, — сказала Юдит. — Этим утром я была собой. А кто я теперь? Копия, подделка.

Последнее слово вызвало воспоминание о Блудном Сыне Клейна — Миляге, мастере подделок, человеке, наживающемся на таланте других. Может быть, именно поэтому он пылал к ней такой страстью? Не увидел ли он в ней какой-то тонкий намек на собственную природу? Не последовал ли он за ней из любви к тому обману, которым она была?

— Я была счастлива, — сказала она, думая о тех временах, когда она была с ним. — Наверное, я никогда этого не понимала, но я была счастлива. Я была собой.

— И осталась.

— Нет, — сказала Юдит, чувствуя, что отчаяние подступило к ней так близко, как никогда. — Я часть кого-то другого.

— Все мы лишь фрагменты, — сказала Кезуар. — Независимо от того, рождены или сотворены. — Она сжала руку Юдит. — И все мы надеемся снова обрести целостность. Отведи меня, пожалуйста, во дворец. Там будет безопаснее.

— Пойдем, конечно, — сказала Юдит, помогая ей подняться.

— Ты знаешь, куда идти?

Она ответила, что знает. Сквозь мрак и дым стены дворца по-прежнему нависали над городом, и даже расстояние не скрадывало их огромности.

— Нам предстоит долгий подъем, — сказала Юдит. — Доберемся разве только к утру.

— В Изорддеррексе долгие ночи, — сказала Кезуар в ответ.

— Но не вечно же они длятся, — сказала Юдит.

— Для меня — вечно.

— Извини. Я не подумала. Я не хотела…

— Не извиняйся, — сказала Кезуар. — Мне нравится темнота. В ней мне легче вспоминать солнце. Солнце и ангелов за столом. Не возьмешь ли ты меня под руку, сестра? Я не хочу снова потерять тебя.

Глава 38

И любом другом месте подобное множество наглухо закрытых дверей произвело бы на Милягу угнетающее впечатление, но по мере того, как Лазаревич подводил его все ближе к Башне Оси, атмосфера ужаса становилась настолько густой, что ему оставалось только радоваться, что эти двери прячут от него кошмары, которые, без сомнения, за ними скрываются. Его проводник если и нарушал молчание, то только для того, чтобы предложить Миляге проделать оставшуюся часть пути в одиночестве.

Осталось совсем чуть-чуть, — повторил он несколько раз. Я вам больше не нужен.

Это против уговора, — напомнил ему Миляга, и Лазаревич принимался чертыхаться и скулить, но потом все-таки замолкал и возобновлял путешествие до тех пор, пока чей-нибудь крик в одном из нижних коридоров или следы крови на полированном полу не заставляли его остановиться и вновь произнести короткую речь.