«Ильюшины» в боях за Родину - [6]

Например, одна клепальщица Валя Сергеева со своей подручной тов. Трошенковой способна была выполнить чуть ли не все суточное задание цеха. Начальник цеха тов. Алексеев, видя такой трудовой героизм Сергеевой, снял всех остальных рабочих, [21] занятых ранее на клепке, и поставил их на другой участок.

Вместе с темпами росли и сами люди.

Подручная Сергеевой тов. Трошенкова заявила, что намерена работать самостоятельно, потому что овладела своей квалификацией.

— Я постараюсь догнать Сергееву, — заявила она без тени хвастовства.

И догнала.

— Это мой вклад в дело победы над врагом, — сказала тов. Трошенкова, докладывая о выполнении своего обязательства.

Заводоуправление в эти дни напоминало боевой штаб. Из цехов шли донесения, и каждый старался о своих успехах доносить первым. Вот, кажется, на первое место вышел цех тов. Данилова, но проходит час и его обгоняет цех тов. Михайлова. И их труд, слившийся воедино, побеждал, делал невозможное возможным.

И была еще одна прекрасная черта в характере, авиастроителей. Они не давали никому скидки ни на неопытность, ни на молодость, ни на усталость. Самолеты нужны фронту. Вот что они знали, и это двигало их вперед. Поэтому ничего не было удивительного, что стариков нельзя было отличить по темпам работы от молодежи, что подростки нередко обгоняли в труде опытных мастеров.

— Замечательные ребята! — с гордостью говорили о них старики.

Женщины, ставшие к станку в годы войны, принесли с собой присущую им точность и аккуратность, которые помогли им в минимально короткий срок освоиться с мужскими профессиями и заменить ушедших на фронт рабочих.

Работница тов. Серапионова, проводив мужа на фронт, явилась в цех и за несколько дней освоила [22] секрет шлифовки. Станок ее неизменно давал три нормы.

— За себя и за мужа работаю! — говорила она.

— Это две нормы, а третья за кого же? — интересовались в цеху товарищи.

Серапионова улыбнулась. Подняла на товарищей светящиеся радостью глаза:

— А третья — в подарок товарищу Сталину!

По инициативе коммуниста Петрова началось новое патриотическое движение среди инженерно–технических работников. Они создали свою рабочую бригаду. Выполнив основные обязанности, становились к станкам. После дневной смены оставались в цехе и выполняли нормы на 250–300 процентов.

Всех, кто был когда–то станочником или умел держать инструмент в руках, тянуло в эти горячие дни в цеха. Вспомнили свои старые рабочие профессии инженеры и мастера тт. Кириллов, Баврин. Обслуживая одновременно два станка, они перевыполняли месячные задания. Никого не удивляло на заводе, что и инженер тов. Коробчанский по окончании рабочего дня становился к револьверному станку, а инструктор по технике безопасности тов. Родионов — к фрезерному.

Огромным напряженным трудом жили в те дни заводы, и трудно было в бурлящей его жизни понять, что делал каждый в отдельности, где связь и взаимодействие в работе литейщиков, шлифовщиков, кузнецов, лекальщиков, токарей, сборщиков, ремонтников, электриков. Чем заняты люди в командирских кителях с серебряными пуговицами? Над чем трудятся в больших и малых кабинетах на втором этаже главного корпуса и внизу, в маленьких фанерных комнатушках, где никогда не гаснет электричество? О чем совещаются и говорят за массивными обитыми дверями у директора [23] завода и главного инженера и за дверью, где на табличке обозначено: «Главный конструктор», что нового создано здесь в этот поздний ночной час? Это в конце концов составляло предмет военной тайны. Но тайной не было то, что фронту нужны самолеты, как воздух, как хлеб.

Словно могучий мотор, ровно и гулко билось сердце заводов. Здесь царствовал труд, великий, всепобеждающий труд, равный ратному подвигу, самоотверженный труд во имя победы над ненавистными немецко–фашистскими захватчиками, осмелившимися посягнуть на нашу родную, советскую землю.

С каким вниманием наблюдали строители за первым полетом своих голубых машин!

Под открытым небом раскинулся цех тов. Расса — аэродром. На его просторах бушевали метели. Свирепый ветер сбивал людей с ног, залеплял снегом глаза, перехватывал дыхание. Но «нелетная» погода не останавливала людей, дороживших каждой минутой для досрочного выполнения плана выпуска штурмовиков. Летчики–испытатели поднимали в свинцовое зимнее небо только что вышедшие из сборочного цеха «илы», проверяя их по многу раз перед тем, как отправлять на фронт.

Приземлившись, летчик докладывал, как вела себя машина в воздухе, что в ее поведении ему не понравилось, а затем, неуклюже шагая в тяжелых меховых унтах, отправлялся отдохнуть и обогреться в единственное на огромном аэродроме зданьице. В этом деревянном одноэтажном домике помещались начальник аэродрома и его отделы, здесь же ютились со своим хозяйством электрики, монтеры, кладовщики и остальной аэродромный персонал.

А к приземлившемуся самолету в пятый, в десятый раз бежали люди и, несмотря на лютый холод [24] и ветер, снова терпеливо искали неполадки, на которые жаловался испытатель. Искали, ошибались, снова искали, пока не находили недостаток и не устраняли его.

Чтобы обеспечить выполнение обязательства завода по строительству сверхплановых штурмовиков, тов. Рассу пришлось перестроить всю работу аэродрома. В коллективе началось горячее соревнование под лозунгом: «Сверхплановые штурмовики не задерживать ни одного часа».