Илья Ильф и Евгений Петров - [8]

Но честолюбивым планам «завоевания» Московского уголовного розыска осуществиться не удается. Вместо угрозыска пока приходится служить в больнице. Грозный агент довольствуется скромной должностью смотрителя. Отсюда его забирает Катаев, который, кажется, уже сам сделал выбор за брата. Не зря в первый же день Катаев водил его по московским редакциям. Наступает пора первых литературных опытов. До сих пор он составлял только протоколы на месте свершения преступлений, а теперь по настоянию Катаева пишет первый рассказ и первый фельетон, тоже по настоянию Катаева, устраивается в сатирический журнал «Красный перец». Чтобы читатели «Перца» не путали двух братьев, младший выбирает себе псевдоним «Петров». Под этим именем, да еще под именем гоголевского «Иностранца Федорова», он печатает в 1924—1925 годах фельетоны на международные темы и юмористические зарисовки быта чуть не в каждом номере «Красного перца», иногда в близком соседстве с Маяковским, который не раз отдавал сюда свои стихи.

Правда, в списке именитых авторов, о которых из номера в номер сообщалось, что они постоянно сотрудничают в «Красном перце», молодой Петров не упоминался. Но он-то и стал одним из самых коренных и самоотверженных фельетонистов журнала. Именитые авторы изредка баловали редакцию своим вниманием. Чаще не баловали. А Петрова читатели регулярно встречали на страницах «Красного перца».

В это время Петров уже заглядывал в «Гудок», к Ильфу. Они познакомились в 1925 году у Катаева. Однако вскоре Петров был призван в армию и по-настоящему сблизился с Ильфом только после демобилизации. Старые «гудковцы» подтверждают, что именно Ильф рекомендовал Петрова на работу в «Гудок». Таким образом, припоминая шутливые слова Ильфа и Петрова из «Двойной автобиографии», можно сказать, что после многих приключений разрозненные половины наконец соединились. И вот уже сатирический журнал «Смехач» получил их первое, пока еще очень скромное, коллективное сочинение — темы для рисунков и фельетонов. Летний отпуск на Кавказе и в Крыму Ильф и Петров проводили вместе. Из своего путешествия они привезли смешной дневник. Отдельные его записи в чем-то предвосхищали «кавказские главы» «Двенадцати стульев». На такую точно скалу, которую Ильф нарисовал в дневнике, поместив у самой ее макушки и еще выше, в облаках, надпись «Коля» (этот Коля расписался даже на хребте пробегавшей мимо собаки), в «Двенадцати стульях» взбирался Остап, решив посрамить неизвестного Колю и увековечить на граните собственное имя. Во всяком случае, посылая Остапа и Кису скитаться по градам и весям, Ильф и Петров не забыли привести концессионеров на Кавказ. Здесь хронологически мы уже стоим на пороге «Двенадцати стульев». Но прежде чем перейти к анализу их первого совместного романа, скажем о работе Ильфа и Петрова в «Гудке». Без этого важного звена трудно двигаться дальше.

Вероятно, историки советской литературы когда-нибудь напишут такую книгу: «Писатель и газета». Это будет увлекательное исследование. Во многих писательских судьбах газеты сыграли важную роль,— и не только всесоюзные — «Правда», «Известия»,— но и скромные, ныне полузабытые периферийные издания. На их тесных страницах тоже бил ключом революционный энтузиазм. Целое поколение молодых советских писателей пришло в литературу из газет. «Гудок», где долгое время бок о бок работали Катаев, Олеша, Ильф, Петров, Булгаков, Славин, Гехт, Эрлих, Козачинский, не был счастливым исключением. Этот процесс совершался повсеместно. Но в «Гудке», в силу некоторых его особенностей, для писателя открывались чрезвычайно благоприятные возможности. В набросках ненаписанной книги «Мой друг Ильф», оставшихся после смерти Петрова в его бумагах, «Гудок» назван «легендарным». И действительно, в глазах читателей авторитет газеты был непререкаемо высок, а резонанс ее выступлений всегда очень силен. Михаил Кольцов, помогавший в 1920 году выпускать первые номера «Гудка», вспоминал, что маленькие листки, величиной с носовой платок, серого цвета, встретили почти с изумлением: «В такой разрухе, в такой неразберихе — еще газеты недоставало! Поезда не ходят, а железнодорожная газета — выходит. Что может быть глупее? Те, кто злорадно хихикали, смеялись сами над собой. «Гудок» пришел именно тогда, когда начался конец разрухи на транспорте. Он был вестником этого конца». И в таком качестве стал одной из наиболее распространенных рабочих профессиональных газет. М. И. Калинин, совершая в 1923 году большую поездку по стране, встречал «Гудок» на глухих железнодорожных станциях, куда другие газеты вовсе не проникали. «На дальних расстояниях,— писал он,— самым новым номером газеты является «Гудок». Но, сделавшись хорошей газетой транспортников, «Гудок» приобрел множество читателей в других слоях населения, заслуженно завоевал репутацию интересной общеполитической газеты. Видные деятели большевистской партии — Г. Чичерин, Н. Семашко, Ем. Ярославский, А. Андреев (в 20-е годы председатель ЦК союза железнодорожников) и международного рабочего движения — Клара Цеткин, М. Кашен, Г. Димитров, П. Вайян-Кутюрье — высоко оценивали деятельность «Гудка». К его сигналам всегда внимательно прислушивался Дзержинский в бытность наркомом путей сообщения.