Илья Ильф и Евгений Петров - [9]
«Гудок» ставил вопросы остро, по-боевому, стремясь, в духе ленинских заветов, воспитывать массы на живых, конкретных примерах и образцах, больше внимания уделять огласке, общественной критике, пропаганде передового опыта. И тут решающее значение приобретала, конечно, связь газеты с читателями. В 1923 году, когда Ильф начинал работать в «Гудке», газета имела около 700 постоянных рабочих корреспондентов и стремилась довести это число до 1000, обещая отпраздновать юбилей тысячного рабкора более торжественно, чем юбилей своего тысячного номера. А спустя два года, к пятилетию газеты, в ее активе уже насчитывалось 10000 постоянных рабочих корреспондентов.
Работать в такой газете было, конечно, чрезвычайно интересно. Уже самое чтение, отбор и обработка рабкоровских корреспонденций давали в руки писателей богатый материал, и не только для ежедневных выступлений на страницах «Гудка». Романы Ильфа и Петрова, при всей условности сюжета, впитали в себя многочисленные реальные факты ежедневной редакционной почты. Они как бы замешены на этих зубастых и колючих заметках. А маршруты редакционных командировок, более частых в железнодорожной газете, чем в любой другой, уже прямо предопределяли маршруты будущих путешествий Остапа. В своих романах Ильфу и Петрову не пришлось, или почти не пришлось, описывать незнакомые места. Остап побывал всюду, где побывали они. Писатели даже нашли способ усадить Остапа на волжский пароход, отплывавший в тиражный агитрейс,— в таком агитрейсе в 1925 году участвовал Ильф,— и отправить на открытие Турксиба пассажиром литерного поезда вместе с корреспондентами газет.
Вообще мне кажется, что форму сатирических романов-путешествий Ильфу и Петрову подсказывали не только сложившиеся литературные традиции, о чем писали многие критики, но не в меньшей степени и реальные условия работы в «Гудке». Постоянные поездки по железнодорожным магистралям страны прочно входили в практику редакционной жизни. Сотрудники «Гудка» всегда были легки на подъем. Ильф и Петров тоже много ездили и много видели. Не потому ли мотив дороги с такой настойчивостью повторяется и в «Двенадцати стульях», и в «Золотом теленке», и в сборнике путевых зарисовок Петрова «Шевели ногами». Сделавшись известными писателями, Ильф и Петров продолжали оставаться в глубине души неугомонными газетчиками. Им была мила профессия разъездных корреспондентов, которые в любую минуту готовы сорваться с места и тронуться в путь. Они участвовали в маневрах Красной Армии, плавали на военных судах, ездили по колхозам Украины. Белая полоса дороги бежит навстречу путешественникам на протяжении всех четырехсот страниц «Одноэтажной Америки». Но им этого мало. Странствуя по Америке, они планировали совершить на пароходе какой-то фруктовой компании «тропический рейс» на Кубу, Ямайку, в Колумбию, а едва возвратившись на родину из Америки, которую только что дважды пересекли из конца в конец, обсуждали в «Правде» маршрут поездки в Сибирь и на Дальний Восток. Смерть Ильфа смешала все планы. На Дальний Восток Петров ездил один.
Однако, говоря о плодотворном влиянии газеты, надо иметь в виду не только прямые связи между журналистской практикой и писательским творчеством. Воздействие газеты на Ильфа и Петрова было неизмеримо шире, глубже. Для двух молодых литераторов, окончательно еще не определившихся, хотя на юге России успевших уже многое пережить, чьи литературные симпатии и антипатии часто наслаивались весьма беспорядочно, «Гудок» стал настоящей политической школой. После пестрой одесской жизни, где причудливо соединились «Коллектив поэтов», уголовный розыск, Окна сатиры Югроста и романтический «Моряк», лучшей школы нельзя было и желать.
Но содружество писателя с газетой — это всегда процесс двусторонний и взаимно обогащающий. Активное участие писателей в «Гудке» в свою очередь помогало повысить общий уровень газеты, придать многим ее материалам большую публицистическую остроту и настоящий литературный блеск. Можно сказать без преувеличения, что совсем особую роль в расширении и укреплении связей «Гудка» с читателями сыграла четвертая, бытовая полоса, где часто выступали со стихотворными фельетонами, зарисовками быта, остроумными критическими комментариями Михаил Булгаков, Лев Славин, Валентин Катаев, который подписывался то Стариком Саббакиным (один из персонажей его повести «Растратчики»), то Митрофаном Горчицей, то Ол. Твистом и даже Валяй-Катаевым. Но едва ли не самым популярным автором четвертой полосы был Юрий Олеша. Его хорошо знали железнодорожники, правда не под настоящей фамилией, а по псевдониму «Зубило». С поразительной оперативностью и талантом Зубило откликался на все злободневные темы. В глазах читателей «Гудка» фельетоны Зубила как бы стали живым воплощением боевого духа четвертой полосы. Транспортники обращались к Зубилу с просьбами, жалобами, предложениями. Самарские пионеры присвоили имя Зубила пионерскому звену и через газету просили его прислать стихи для звеньевого флажка. Редкий рабкоровский слет проходил без участия Зубила. Когда устраивались рабочие суды над «Гудком» (была в 20-е годы такая своеобразная форма проведения читательских конференций, организованных по всем правилам судебной процедуры, вплоть до вооруженной охраны при «обвиняемых»), то железнодорожники наперебой приглашали Зубило. Он остроумно держался «на скамье подсудимых», а под конец обращался к собранию с импровизированными стихотворными речами в защиту редакции:
Война обрушилась на детей так же, как на взрослых, — бомбами, голодом, холодом, разлуками. Но и в эти годы дети были первой заботой народа. Выживут они — выживут страна, ее история, идеалы, будущее. В этой книге вы прочтете про детей, подростков — разведчиков, токарей, пахарей, поэтов, охранителей городов, целителей ран. И вы убедитесь: они внесли значительный вклад в победу советского народа. Книга строго документальна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».