Иллюзии свобод и горькая действительность - [27]

«Имели ли вы контакты с группой или движением, связанными с коммунистической организацией либо симпатизирующими ей?»

«Находились ли вы в тесных отношениях с лицами, которые являются коммунистами или были таковыми?»

О подслушивании телефонных разговоров в штаб-квартире ЕЭС в Брюсселе стало известно еще в 1970 г. Однако 7 тыс. служащим, работающим там, неизвестно, прекращены ли они, несмотря на скандал. Видимо, с санкции руководителей Общего рынка система слежки распространяется на всю «малую Европу».

Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе гласит, что «государства-участники будут уважать права человека и основные свободы, включая свободу мысли, совести, религий и убеждений...» ^6. Руководители Соединенных Штатов Америки, а также других государств НАТО пытаются выставить себя в качестве поборников этих принципов. Однако на самом деле в странах капитала эти права и свободы лишь декларируются, оставаясь на бумаге.

Лишенные права на труд

Глава II

«Буржуазная демократия... всегда остается,— говорил В. И. Ленин,— и при капитализме не может не оставаться — узкой, урезанной, фальшивой, лицемерной, раем для богатых, ловушкой и обманом для эксплуатируемых, для бедных»^{7. Эти слова с особой силой звучат в условиях нынешнего социально-экономического кризиса, охватившего страны капитала.}

В пресловутом обществе «равных возможностей для всех» даже «дозволенные» буржуазными конституциями куцые права и свободы сводятся сегодня на нет усиливающимся имущественным, социальным, расовым неравенством. И тем не менее западная пропаганда талдычит, что капиталистическое общество — это, мол, «образец демократии». При этом она старательно делает вид, будто ей невдомек тот факт, что эта многократно повторяемая ложь опровергается самой действительностью капиталистического мира, где человек труда — лишь средство извлечения максимальной прибыли теми, в чьих руках орудия и средства производства, а потому его удел — эксплуатация и угнетение.

О какой демократии может идти речь в обществе, где попираются элементарные права человека, в том числе и такое основополагающее, как право на труд, а отсюда — и на само существование? А ведь именно об этом свидетельствуют цифры, за которыми стоит трагедия миллионов людей: только в промышленно развитых капиталистических государствах насчитывается 17 млн. безработных. Причем это по официальным данным. А по данным профсоюзов, число обреченных на вынужденное безделье значительно больше. Но даже если иметь в виду эту цифру, умножив ее по меньшей мере на три (жёны, дети), то с полным основанием можно утверждать: правящие круги капиталистических стран бесцеремонно попирают право человека на труд. Выросло целое поколение людей, которые никогда не работали, ибо не могут найти работу. Это «лишние люди» (формулировка позаимствована нами из зарубежной прессы), и их бедственное положение становится все невыносимее.

Итак, наш разговор пойдет о безработных.

В парижском еженедельнике «Н у в е л ь о б-с е р в а т е р» читаем:

«Безработный, -ая: имя существительное, обозначает лицо, лишенное работы»... Так пишет «Малый Ларусс» (энциклопедический словарь.—Авт.). А вот как об этом говорит Клод:

— Если хочешь знать, в этом для меня и заключается вся проблема. Да, конечно, я состою на учете в АНПЕ (Национальное агентство по трудоустройству), постоянно читаю в газетах объявления о найме, но до меня как-то не доходит, что я безработный. Что такое безработный? Это кризис 1929 года, это похлебка, которую раздают на улице, это башмаки, которые просят каши, и штаны в заплатах. Тогда все это бросалось в глаза. А сейчас: посмотри на меня — разве я так выгляжу?

Как свидетельствует Мари Мюлле, опубликовавшая в «Н увель обсерватер» рассказ о Клоде, на безработного времен «великой депрессии» он в самом деле не похож. На нем свитер и джинсы. Он вполне здоров и даже бодр на вид. В списках безработных Клод, фармацевт по профессии, состоит уже восемь месяцев.

В течение первого месяца Клод занимался интенсивными поисками. Каждое утро начинал их, как будто шел на работу. И возвращался, как с работы — вечером, в часы «пик», когда вагоны метро битком набиты усталыми людьми.

— Вначале ты делаешь все, как и прежде, по привычке,— сообщил он журналистке.— Намечаешь разные дела, куда-то спешишь. Но потом вдруг впадаешь в отчаяние, потому что обнаруживаешь, что у тебя масса свободного времени и можешь болтаться просто так, без дела. А ты не желаешь себе этого позволить. И все время ищешь, чем заняться, теряешь ощущение реальности происходящего.

Клод подрабатывает всюду, где может: неделю — ночным сторожем, две — грузчиком, пять дней — продавцом каштанов.

Точно так же поступает другой герой репортажа, опубликованного в «Н увель обсерва-т е р»,— Антуан, социолог по профессии. Но только Антуан еще реже улыбается: он без работы вот уже два года. Его история, по словам журналистки, «банальна»: работа — служба в армии — безработица. Его прошлогодняя карточка безработного вся покрыта штампами. Недавно ему выдали новую.

— Пройдет год,— говорит он,— и все листки тоже покроются отметками. Мне будут их проставлять дважды в месяц... Я наметил себе крайний срок: два года. Если ничего не изменится, значит, полный крах жизни.