Иллюзии - [29]

Легче? Слово прозвучало как насмешка. Нет, Стефани знала, что легче ей не будет. Но она понимала, увидев вспыхнувшую на лице Джиллиан надежду, что это очень важно для нее и что она предоставляет ей еще один шанс доказать свою дружбу. «Я не заслуживаю этого шанса, но Джиллиан дает его мне. Я должна это сделать и сделаю. Как-нибудь постараюсь».

Это «как-нибудь» осенило Стефани позже. Она никогда не пыталась сделать это раньше, но была уверена, что это сработает. Стефани Уиндзор не сможет говорить свободно, обоснованно и без запинок с голубоглазым лейтенантом, но уверенная в себе, смелая и с хорошей речью Кассандра Баллингер сможет. Она будет разговаривать с Джеком Шенноном, войдя в образ лейтенанта по раскрытию убийств.

— Позволь мне это сделать, Джилл.

— Хорошо, — благодарно кивнула ей Джиллиан. — Спасибо.

— Пожалуйста, — так же благодарно ответила Стефани. — Спасибо, что доверяешь мне, Джиллиан. На этот раз я тебя не подведу.

В это время зазвонил телефон, и Стефани, увидев страх на лице подруги, поняла, что Джиллиан все еще цепляется за малейшую надежду, что Чейз жив, что он вернется и что в любой момент он может войти в дверь.

Звонок был не из полиции, а от Брэда, и как только Стефани поняла по облегченному выражению лица Джиллиан, что он звонит не с новостями о Чейзе, она поднялась, пошла проверить их запеканку и принести еще лимонаду.

Когда она вернулась, Джиллиан сидела на тахте, ссутулившись и опустив голову.

— Что случилось, Джилл?

Джиллиан подняла голову, и Стефани увидела на ее лице глубокую печаль.

— Брэд только что рассказал мне о Дженин Роли. Ее убил во вторник вечером душитель гитарной струной.

— Ты об этом не знала?

— Нет. После того как исчез Чейз, я не выходила из дома, ожидая его возвращения. А когда полиция сообщила мне, что обнаружена его яхта, я перестала слушать радио, читать газеты и смотреть телевизор. — «Я просто ждала, как он просил меня. Энни и я ждали его в полной тишине, прислушиваясь к звуку колес его машины по гравию». — Я не знала, что душитель нашел очередную жертву.

— С какой стати Брэд рассказал тебе об этом сейчас? — возмутилась Стефани.

Почему Брэд отягощает состояние Джиллиан еще одной трагедией, которая произошла всего за несколько часов до того, как Чейз встретил свою смерть?

— Потому, — проговорила Джиллиан, — что когда я сказала ему, что ты у меня, он попросил меня сказать тебе, чтобы ты не спешила принимать решение относительно главной роли в «Путешествиях сердца».

— Ты знала, что мне предложили эту роль?

— Да. — Джиллиан удивленно вскинула брови. — Это была моя идея.

— Твоя идея? — изумленно переспросила Стефани, чтобы выиграть время для следующей фразы. — Ни Брэд, ни Чейз даже не намекнули мне об этом.

— Нет. — И Брэд, и Чейз хорошо знали, как хотелось Джиллиан, чтобы Стефани согласилась на эту роль, как бы великолепно она ее сыграла, но… — Никто из них не знал о нашей дружбе.

Дружба! Джиллиан содрогнулась от этого слова, от своего предательства и от воспоминаний об этом предательстве. Она слышала отчаянный шепот Стефани. Она слышала, как она заикается, произнося слова любви, она видела боль в глазах своей подруги, но нарочно заставила Стефани страдать. Нет, все гораздо хуже: она хотела, чтобы Стефани страдала, как страдала она сама.

Пятнадцать лет назад, когда их дружба закончилась, Стефани осталась заикой. Сейчас, когда, возможно, у их дружбы появится второй шанс, она сама начала заикаться:

— Я… это… была моя идея. Мне казалось… что это роль… для твоего восьмиоктавного таланта.

— Восьмиоктавного, — прошептала Стефани. Они любили употреблять это выражение, когда были подростками. Сон на восемь октав, карьера на восемь октав, романы на восемь октав. Тогда они решили, что испытают всю полноту жизни, со всеми ее острыми и прямыми углами.

— Это я — А.К. Смит, Стефани, — призналась Джиллиан, переведя дыхание. — Я написала для тебя роль Элизабет в сценарии «Путешествия сердца».

«Для меня? Несмотря на то что я тебя предала? Несмотря на то что я тебя покинула, когда ты больше всего во мне нуждалась?»

Было время, когда они были лучшими подругами и легко читали мысли друг друга. Это было время, когда Стефани могла говорить без усилий, потому что все слова, которые возникали перед ее мысленным взором, словно на экране отражались в мозгу подруги.

Но сейчас изумрудные и сапфировые глаза затуманились, и мысли подруг не проникали в их головы, хотя каждая хорошо знала, о чем думает другая. Потому что их мысли были одинаковыми:

«Мне хотелось бы иметь мужество извиниться перед тобой за то, что я сделала с тобой, с нами. Но у меня сейчас на это нет сил, хотя я очень нуждаюсь в твоей дружбе и боюсь потерять ее снова. Настанет день, и я все скажу тебе. Настанет день, и я извинюсь».

Через несколько минут их глаза снова стали ясными. Голубые и изумрудные, они снова были кристально чистыми, так же как были чисты их послания друг другу. Послания, полные надежды и совершенно одинаковые:

«Я хочу снова стать твоей подругой. И я обещаю, о, как я обещаю, что на этот раз не подведу тебя».

Глава 8

— Джек, на первой линии лейтенант Баллингер.