Иллюзии. 1968—1978 (Роман, повесть) - [138]

— Алик, — раздается вдруг рядом голос Базанова, впервые за весь обеденный перерыв. — Лариса прислала фотографию, просила, если можно, сделать несколько отпечатков. Родители просят, родственники.

— Хорошо, зайду по пути. Мне все равно к начальству.

— Можешь забрать программу, — говорит Январев. — Я еще с вечера подписал.

У Базанова растерянный вид. Будто что-то забыл, потерял или ждет неприятностей. Таким он приехал из санатория. Таким я увидел его впервые давным-давно на институтском субботнике. Неловкий, неуклюжий рядом с «железной пятеркой», марширующей как на параде.

— Воронежцы с ума посходили.

— Мостов?

— Вся их компания. Совершенно зарвались.

— Их теперь не обойдешь.

— Мафия!

— Раньше нужно было думать.

— Кто знал?

— Уже давно свою линию гнут.

— Мафия, мафия…

— Сегодня в два у директора, не забудьте.

— Он разве вернулся из Штатов?

— Живешь в облаках, — шутит Валеев.

— Просто это настолько не заметно, что не бросается в глаза, — шуткой на шутку отвечает Меткин.

В его словах есть доля истины. И немалая. Ходят упорные слухи о переменах в руководстве. Возможным претендентом на пост директора называют Валеева. В министерстве нынешнего директора ценят, считают, что он наладил работу в институте, перерос свою должность и теперь пойдет на повышение. Дай ему бог. Хороший человек. Поддержал Базанова, выдвинул на руководящие посты молодежь. Причем сам, по собственной инициативе, прежде чем выдвижения такого рода приобрели характер массовой кампании в других институтах, ведомствах, министерствах. Почувствовал, угадал дух времени.

Да, происходили разительные перемены. Тут как-то новая сотрудница отдела стандартизации принесла мне на визу несколько документов. Один из них оказался не по адресу.

— Кому передать? — спросила девушка.

— Френовскому.

— Это кто такой?

Еще лет пять назад ее вопрос был бы невозможен. Что-то менялось необратимо. Для девушки из отдела стандартизации Френовского уже не существовало. Время шло и как проливной дождь размывало следы истории.

Я пытаюсь мысленно поставить на место «железной пятерки» других, но ничего не получается. Некем их заменить. Они — самые сильные, самые подходящие. Наш нынешний директор, видно, понял это раньше других. Еще когда они были мальчиками, фигурами тихими, незаметными. Понял и то, что на Базанова рассчитывать не приходится. Базанов самоустранился, и директор оставил его в покое. Умный, мудрый директор.

Мы вошли в главный корпус, задержались с Базановым в гардеробе, а остальные направились к лифту, поскольку раздевались каждый у себя.

— Почему у профессора до сих пор нет кабинета? — спросил я.

— Все обещают, — ответил Виктор. — Хотя кабинет мне не особенно нужен.

В комнате, где в то время по-прежнему работали Рыбочкин, Брутян, а по вечерам — странного вида молодой человек, оказавшийся впоследствии Юрой Кормилицыным, Базанов достал из портфеля фотографию Ларисы с детьми и протянул мне. На обратной стороне даты не значилось.

— Постараюсь разыскать, — сказал я, — но проще сделать новые снимки. Вы завтра с утра что делаете?

— Завтра с утра? — переспросил Базанов, и я заметил в его глазах мучительное напряжение, желание вспомнить, сообразить, чем таким важным или, напротив, пустячным собирается он заняться завтра с утра. — Пожалуй, ничего.

— Могу зайти, поснимать Ларису с детьми.

Он не ответил. Потом вдруг набросился на меня:

— Приходи непременно. Будем рады. Что-то давно не был у нас.

Я развел руками.

— М-да, — сказал Базанов задумчиво. — По-моему, ты недолюбливаешь наших ребят.

— Ребят? — не понял я.

— В сущности, они неплохие. Всякий по-своему, — продолжал Базанов, подперев щеку рукой. — С каждым в отдельности поговоришь — такие симпатичные парни. Валеев. Гарышев. Меткин. Куда им, бедным, деться, если Мостов на них давит?

Я не уловил иронии в его голосе.

— Объективно Мостов прав, — сказал я. — Он дела требует.

— Я десять лет занимался делом, — усмехнулся Базанов, — а все кричали: «Бездельник!» Теперь вот ничем не занимаюсь, никому не нужен — и полный порядок, никто слова худого не скажет.

— Это ты не нужен?

— Ребята постепенно отходят от меня. Пишут статьи, о которых я узнаю от посторонних. Даже им я больше не нужен.

— Надоела «термодинамическая химия»?

— Нет. Они всю жизнь теперь будут ею заниматься. Не только они: их сотрудники, сотрудники сотрудников. Просто решили обходиться без меня.

— Кому они без тебя нужны? В тебе их корни.

Базанов сморщился, сощурился, точно я был ослепительно ярким солнцем.

— Знаешь что, Алик, — он глубоко вздохнул, взглянул на меня с удивлением и даже с нежностью.

Его глаза слезились, как у старика. И как старик на котенка, щенка или на малого, неразумного ребенка — так он смотрел на меня.

— Вот что: к начальнику отдела пошли.

XXX

Очистительная система «Базанит», или как там ее собирались назвать, была не такой уж бредовой затеей, а идея ее создания, подобно идее «Рафинита», возникла не совсем на пустом месте. Лет десять — пятнадцать назад усиленно копали в тех краях англичане, потом американцы, потом дело как будто заглохло, сообщения в журналах стали более редкими, приезжавшие из-за границы специалисты рассказывали, что фирма нашла систему невыгодной и отказалась от ее производства. Финансирование по проблеме «Рафинит» в той же мере стимулировалось сообщениями об активном ведении такого рода работ за рубежом, в какой одним из решающих аргументов для ее закрытия, вернее, «спускания на тормозах» явились сведения о прекращении этих работ за границей. «Не дураки же американцы», — звучали институтские голоса разума, и трудно было с ними не согласиться.