Икона Христа - [7]
В начале трактата св. Григорий предлагает читателю простое языковое наблюдение. Существуют два вида понятий. Понятия первого вида совокупно покрывают множество предметов, поскольку указывают признак, свойственный им всем; таково, например, слово человек. Понятия второго вида означают нечто обособленное, ясно очерченное, то, что не имеет ничего общего с прочими отдельными явлениями той же самой природы. Таковы личные имена (Петр, Павел). Они означают не все человеческое естество в целом, — по природе люди единосущны (όμοούσιοι), — а только то, что различает людей между собой, их характерные особенности.
И далее Григорий конкретно применяет это наблюдение: «Словом ύπόστασις нечто обозначено как отдельное» (3,1). Здесь-то и дан ясный критерий для различия. Общее понятие, такое как «человек», может, вероятно, означать природу (φύσις) какой-либо вещи, но не может — «саму для себя существующую вещь, которая означается лишь именем собственным. Если кто-то сказал "Павел", то этим указывается конкретное самостояние (Selbststand) этой природы в объекте, обозначенном именем» (3,5-8). Св. Григорий дважды употребляет здесь глагол ύφίστημι, производным от которого является ύπόστασις греческий глагол латиняне передавали как subsistere (букв.: состоять). Следовательно, Григорий называет ипостасью то, что имеет субсистенцию{46}, что имеет в себе «последнее состояние», самостояние; то, что придает конкретное наполнение общей природе. Григорий продолжает свои разъяснения: такова ипостась — не неопределенное понятие естества-сущности (ούσία), еще не получившее твердого состояния (στάσις) и означающее только общее, а понятие, особыми признаками ограничивающее и описывающее то, что в некоем отдельном остается еще общим и неограниченным (3,8-12).
Выбор слова ύπόστασις для обозначения конкретно-единичного, для обозначения Божественного Лица, первоначально имеет филологические причины. Пока конкретно-единичное не найдет своих особых признаков, общее понятие о явлении еще не означает твердого «состояния» (στάσις). А для этого общее понятие должно быть «описано» точнее. Слово περιγραφεϊν «описывать», употребленное здесь св. Григорием, имеет весьма конкретный смысл: букв, «рисовать контуры», «делать набросок». В словах γραφεϊν «писать», γραφή «письмо», содержащих общее понятие для писания и рисования, сохранилось воспоминание о деятельности ремесленника — начертыватъ, вырезать, делать гравировку. Соответственно определение Лица как περιγραφή, как «описания», как «очертания контура» (по отношению к «неоконтуренному», общему обозначению естества) в дальнейших иконоборческих спорах вновь приобрело большое значение — при рассмотрении вопроса, возможно ли изобразить тайну Лица (persona) Христова, «описуемо» оно или «неописуемо». Основные вехи для ответа намечены уже св. Григорием Нисским, и богословы, сторонники иконопочитания, так и будут отвечать: что содержится в γραφή (буквально: «письме») художника, — это особенности, конкретно-несмешиваемые и характерные черты, которые «описывают» именно данного определенного человека (περιγραφή); образ схватывает Лицо (persona), личность, а не всеобщую сущность.
Св. Григорий вводит и еще одно понятие, которое приобретет большое значение для богословия образа. Он задается вопросом, каковы особые признаки, из общего естества выделяющие особую ипостась. В качестве примера он приводит начало книги Иова. Сначала об Иове сказано, что он — «человек», а далее сразу же уточнено: «некий человек» (τις). А далее, продолжает св. Григорий, Св. Писание характеризует (χαρακτηρίζει) Иова с помощью определенных признаков — таких, как имя, место жительства, качества и т. д. Что, следовательно, «описывает» лицо, личность Иова, — это то, что характеризует его как данного человека. Это новое понятие весьма близко к понятию περιγραφή, «описание». Если, однако, глагол περιγραφεϊν вообще означает деятельность, в ходе которой рисуются, набрасываются определенные контуры, то глагол χαρακτηρίζεϊν имеет более точный смысл: запечатлевать, гравировать на чем-то материальном определенные черты; дальнейшее значение таково: передавать точное сходство. Слово χαρακτήρ имеет не только значение «различительный признак», но и значение «портрет человек в форме гравюры, живописи или скульптуры». Нам еще предстоит нередко встречаться со словом χαρακτήρ в этом значении. В вопросе о сути образа оба понятия (περιγραφή и χαρακτήρ), вследствие их одновременно абстрактного и конкретного значения, сыграют большую роль. Св. Григорий Нисский прибегает к ним, чтобы провести различие между всеобще-неопределенным естеством и Лицом как началом конкретно-описуемым, «конкретизированным»[47].
В таком определении Лица обнаруживается поворот, внятный лишь на фоне христианского образа человека, а именно: на передний план интереса выходит особое, уникальное естество данного человека. Более высоким теперь считается не всеобще-сущностное, а уникальноеличностное. Особенности отдельного больше не расцениваются как нечто непременно несовершенное (поскольку они суть ограничение сущностного, которое, собственно, ищется), — а такова была основная тенденция греческой философии, — они теперь расцениваются как то, что, собственно, и требуется
Всем любящим и ценящим простое Евангелие благодати, усердно предлагаю прочесть настоящее толкование, ибо оно характеризуется своим глубоким проникновенным евангельским духом. Гибель человека от греха и даруемое Богом спасение во Христе с поразительной ясностью и полнотой представлены в данной книге, особенно в первых главах. Для благовествующих служителей Христа очень важно иметь правильные и авторитетные указания на то, что есть грех и что есть благодать, и в особенности это имеет большую ценность в настоящее время, когда всюду распространены поверхностные идеи.
Представленная вниманию православных читателей книга содержит жизнеописание святого праведного Алексия, историю его канонизации, рассказ о созданной им духовной общине, духовное наследие святого — отрывки из его проповедей, а также очерк о храме святителя Николая в Кленниках. В книге даны три приложения: первое — воспоминания очевидцев о святом праведном Алексии, второе — слова о нем современных священнослужителей и церковных деятелей и третье — небольшое исследование о. Павла Флоренского о святом праведном Алексии.
Выходящие новым изданием "Откровенные рассказы странника духовному отцу" достаточно известны в России. Первые четыре рассказа были написаны русским автором во второй половине прошлого века и распространялись и в рукописном виде и печатаю. Они были обнаружены и переписаны на Афоне настоятелем Черемисского монастыря Казанской епархии игуменом Паисием. Рассказ в книге ведется от лица странника, каких немало бродило по дорогам и весям Святой Руси. Они переходили из монастыря в монастырь, от Преподобного Сергия шли в Саров и на Валаам, в Оптину и к Киево-Печерским угодникам,заходили к Воронежским святителям Тихону и Митрофану, добирались даже до Иркутска, чтобы поклониться святителю Николаю, доходили и до Афона, и до Святой Земли.
Сегодня все чаще и чаще вызов Церкви бросают не только анонимные пользователи социальных сетей и эпатажные блогеры, но и некоторые традиционные СМИ. Неужели на самом деле «всем, умеющим думать, все ясно», и Церковь — это про пиар и деньги, про борьбу за власть и ресурсы, про циничную эксплуатацию искренней веры и религиозных чувств, про выборы и гламур? В книгу вошли избранные публикации председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом, в которых он касается самых острых и неудобных вопросов, задаваемых сегодня Церкви обществом, и рассматривает основные мифы и стереотипы о Церкви как алчной рассаднице агрессивного мракобесия, обслуживающей прагматичные интересы власть имущих.
«Писания святых отцов все составлены по внушению или под влиянием Святого Духа. Чудное в них согласие, чудное помазание! Руководствующийся ими имеет, без всякого сомнения, руководителем Святого Духа. Все воды земли стекаются в океан, и может быть, океан служит началом для всех вод земных. Писания отцов соединяются все в Евангелии; все клонятся к тому, чтобы научить нас точному исполнению заповеданий Господа нашего Иисуса Христа; всех их и источник, и конец — святое Евангелие. Святые отцы научают, как приступать к Евангелию, как читать его, как правильно понимать его, что содействует, что препятствует к уразумению его.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.