Икона Христа - [54]
Составители определений собора 754 г. осторожно, но определенно исправили посылки аргументации императора Константина, сделав их более православными.
Но тогда возникает новый вопрос: как, при измененных посылках, они все-таки сумели прийти к тем же самым выводам, что и их «работодатель» — император? Все вместе взятое представляет собой шедевр византийской изворотливости!
Аргумент Константина против возможности иконы Христа гласит: «То, что изображено (на иконе), — это "лицо-лик"; кто, однако, "описывает" это "лицо-лик", тот, очевидно, "описывает" также и Божественное естество, а оно "неописуемо"»[426]. Основное заблуждение такой аргументации заключается в ошибочном понимании πρόσωπον (Лица) Христа, и только диву даешься, почему для распознания ошибки иконопочитателям потребовалось так много времени. Это удалось только патриарху Никифору и Феодору Студиту (через 60 лет!).
Большинство же иконопочитателей прежде всего занималось проблемой, возможно ли «описать» человеческой естество Христа, без того чтобы при этом «описывалась» также Его Божественная природа. Похоже, они не замечали, что эта проблема является лишь малым фрагментом значительно более важного вопроса о πρόσωπον Христа. Чтобы опровергнуть Константина, было бы достаточно развенчать понимание им «лица-лика» Христа (что в дальнейшем и сделают патриарх Никифор и Феодор Студит). Ибо, конечно, Константин прав, утверждая, что каждая икона представляет πρόσωπον того, чьим образом она является; и это справедливо по отношению к иконе Христа. И тем не менее перед нами ложный вывод в утверждении, что когда пишется икона Христа, одновременно якобы «описывается» также Его «неописуемое» Божественное естество. В первой части нашей книги уже было показано, что лик Иисуса Христа (как раз тот лик, который изображается на иконе) и есть лик вочеловечившегося Лица предвечного Слова. Этот человеческий лик «описывает» не Божественное естество, даже и не человеческое, но πρόσωπον, Лицо Слова. На иконе мы не видим ни Божественной, ни человеческой природы, а видим лик Богочеловеческого Лица Иисуса.
Может быть, это позднее прозрение, ведущее к разрешению дилеммы императора Константина, отчасти объясняется тем, что соборные отцы 754 г. тщательно замели путь, который привел бы к истине. Действительно, это поразительно, что собор не воспринял из аргументации Константина как раз наиболее показательное звено, а именно: определение иконы как образа «лица-лика».
В деяниях собора определения образа вообще нет. Чем объяснить это своеобразное опущение? Почти невероятно, что оно случилось ненамеренно. Может быть, епископы, созванные императором, сами отметили, что богословствование их повелителя не совсем надежно? При всей своей покорности они не побоялись предпринять показавшиеся им необходимыми исправления. Поскольку, несомненно, они в значительной мере разделяли иконоборческую позицию императора[427], тем больше им было дано свободы вносить изменения в императорские документы. Но стала ли от этого аргументация более цельной?
Константинов тезис покоился на мнимой невозможности живописать Tipoaamov, ипостась Христа, поскольку она является общей как для Божественного, так и для человеческого естества. Собор 754 г. переместил центр тяжести на вопрос: «описуема» ли плоть Христова? Конечно, собор идет за Константином, подчеркивая радикальное единство двух естеств, — «из того и другого становится единая, неслиянная и нераздельная реальность»[428]. Константин отсюда делал прямое заключение: поскольку этой реальностью является тсроосоттоу Христа, его-то и невозможно изобразить. Собор же предлагает другой аргумент, не обнаруживаемый в документах императора, поскольку тот в нем не нуждался, а именно: икона Христа невозможна, поскольку Его тело было целиком обожено, — «вся плоть целиком воспринята в Божественное естество(!) и полностью обожена»[429]. «Тело и душа, и то и другое, были одновременно обожены, и то и другое неотделимо от Божественного естества»[430].
Соборные отцы, кстати сказать, здесь приписали душе роль посредника между Божеством и плотью, что опять-таки может свидетельствовать о склонности к оригенизму, содержащему подобное учение[431]. Иконописцы, по их мнению, вновь «отделяют полностью слитую с Божеством и обоженную плоть»[432], «которая обожена соединением с Божественным Словом»[433], как раз от этого Слова.
Итоговые заключения собора 754 г. не отличаются от таковых императора. Даже если аргументация излагается по-разному, тем не менее как собор, так и император отправляются от той же caмой ложной посылки — ошибочного понимания ипостасного союза. И все же ошибка в деяниях собора не столь заметна, как в документах императора. Вероятно, соборные богословы сумели хорошо упрятать слабое место своей аргументации.
Когда знакомишься с подробным опровержением указанных заключений, предпринятом на VII Вселенском соборе (787 г.), то Подобное впечатление усиливается: в пространном — слова за словом — опровержении нигде нет обсуждения ключевого вопроса — вопроса об одном Лице в двух естествах. И это тем удивительнее, что богословы иконоборческого собора своими поправками документов императора отнюдь не улучшили аргументацию; они в целом вернулись к позиции Евсевия Кесарийского, письмо которого императрице Констанции ими цитируется как важное свидетельство
Верстка Минеи Праздничной выполнена с сентября месяца и праздника Начала индикта по август и Усекновения честныя главы Иоанна Предтечи. Даты подаем по старому и (новому) стилю. * * * Данная электронная версия Минеи Праздничной полностью сверена с бумажной версией. Выполнена разметка текста для удобочитаемости; выделено различные образы слова МИР: мир (состояние без войны), мíр (вселенная, община), мν́ро (благовонное масло).
Все видимое и невидимое сотворено Богом. По Своему образу и подобию создал Господь и человека. Потому одним из духовно–душевных стремлений человека является созидание, видимый результат которого проявляется в архитектуре, музыке, живописи, поэзии, словесной искусности. Рядом с нами живут, трудятся и молятся люди, которые вроде бы ничем не отличаются от всех остальных. Но если приглядеться, прислушаться, узнать о них подробнее, то откроешь для себя в этих людях промысел Божий, который заключается и в их судьбах житейских, и в отношении к жизни, к Богу, ближним. Об этом они расскажут нам сами своим творчеством. Прекрасные строки стихов побудили нас составить это сборник в подарок всем добрым людям от любящего сердца, с единственной целью — найти смысл жизни через познание Бога и спасению безценной человеческой души. Печатается по благословению настоятеля храма Рождества Христова о.
Богословско-литературное наследие Леонтия Византийского, знаменитого богослова и полемиста VI века, до сих пор остается недостаточно изученным в России, между тем как на Западе в XIX–XX вв. ему были посвящены десятки исследований. Современному российскому читателю известны, пожалуй, лишь краткие упоминания о Леонтии в трудах протоиерея Георгия Флоровского и протопресвитера Иоанна Мейендорфа. До сих пор нет полного русского перевода ни одного трактата Леонтия Византийского... Не претендуя на полноту и окончательность, предлагаемый ныне сборник исследований призван дать современному российскому читателю необходимые сведения о составе «Леонтиевского корпуса» (Corpus Leontianum), его предполагаемом авторстве, структуре и содержании входящих в него богословских трудов. *** Редакционный совет Центра библейско-патрологических исследований (программа поддержки молодых ученых ВПМД) Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви: Иерей Сергий Шастин (настоятель Крутицкого Патриаршего Подворья, Председатель Всероссийского православного молодежного движения и Братства Православных Следопытов) Диакон Михаил Першин (директор центра, заведующий информационно-издательским сектором Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви) Иерей Сергий Осипов (технический редактор) Проф.
Впервые я познакомился со Спердженом, купив его книжку в букинистическом магазине в Ливерпуле в 1950 году, хотя после этого потребовалось еще несколько лет, чтобы я по-настоящему узнал его. На моей книжной полке стояли несколько его книг, и мне, тогда еще молодому христианину, нравилась горячая вера их автора, но по большей части я все же воспринимал Сперджена как чудо-проповедника чуждой мне викторианской эпохи. Тогда я был согласен с одним современным писателем, сказавшим, что «в век скучных английских проповедей Сперджен говорил захватывающим, богатым, метафорическим языком». К трудам Сперджена я относился как к обычным современным христианским книгам с евангельским содержанием, разве что их было слишком много.
Слабых нужно защищать. Эту простую истину каждый знает. Но вот исполнять её на деле бывает трудно, а иногда - просто страшно. Например, когда видишь, что плохие мальчишки обижают девочку или малыша, то сердце подсказывает — нужно заступиться. И ты вроде бы совсем готов прийти на помощь, но... ноги сами идут в другую сторону. А потом очень долго со стыдом вспоминаешь свою трусость. Зато если ты сумел преодолеть свой противный страх и бросился на помощь, то всё получается совсем по-другому. А самое главное - тебе не придётся потом спорить со своей совестью.
Творения святителя Иоанна Златоуста с древности были любимым чтением жаждущих премудрости православных христиан, не утратили они своей актуальности и сегодня. В этом сборнике помещены выдержки из творений святителя по самым разным темам: о любви к Богу и ближнему, о добродетелях и страстях, об отношениях в семье и воспитании детей. Книга рассчитана на самый широкий круг читателей.