Икона для Бешеного - [13]

Давай‑ка, милая, присядем на дорожку, — предложил Ангулес, — и я тебе кое‑что расскажу о том, что должно произойти на торгах. И произойдет обязательно! Верь мне.

Людмила нисколько не сомневалась в правоте мужа и лишь кивнула. Она была занята тем, что готовила чай с бергамотом и лимонником.

Отведав любимый напиток, Грегор продолжил:

— Для участия в торгах необходимо сделать заявку заранее. Список участников торгов не известен никому. — Ангулес, улыбнувшись, продолжил: — Но его знают все.

Это как же? — искренне изумилась Людмила.

Таков наш мир, — со значением пояснил Грегор, — мир собирателей антиквариата. Мы знаем друг о друге все. Почему? Да потому что в коллекционировании старинных вещей главное — даже не само обладание этой вещью.

А что же?

Главное — это напряженный риск, на грани смертельного риска. И самый волнующий момент — это когда ты в самом финале, вдруг, внезапно, извлекаешь из рукава козырного туза и бросаешь его на стол.

Людмила непонимающе пожала плечами. Грегор поторопился пояснить.

Ну, это я образно говорю. Я имею в виду то, что мы, антиквары, знаем друг о друге все, но мечта каждого — получить какую‑то информацию, которая позволит обставить прочих конкурентов. Это очень трудно, даже невозможно. — Грегор встал и, целуя супругу ка прощание, грустно добавил: — Ты должна гордиться своим мужем. Я — творец невозможного. Я могу все!

Не прошло и суток, как Ангулес блестяще доказал правоту своих слов. В Лондоне произошла история почти детективная, даже скорее смахивающая на триллер.

За два часа до начала торгов аукциона «Сотбис» состоялся не очень приметный антикварный аукцион в парадном зале «Шопен» шикарной гостиницы «Виндзор» в самом центре Лондона. На торги была выставлена коллекция лорда Беллфонта, владельца нескольких замков в Шотландии и хозяина половины всех газет Великобритании. Лорд увлекался скупкой старинного оружия и являлся обладателем лучшей коллекции в Европе, уступавшей разве что знаменитому собранию оружейных редкостей семейства Оксов–Сульцбергеров в Америке.

Среди прочих предметов значилась «Шашка русской работы, с инкрустациями золотом, чеканкой на темы псовой охоты, середина XIX века». Фото шашки по каким‑то причинам отсутствовало.

Едва начались торги, как разразился форменный скандал. Заявленная для продажи шашка оказалась с виду родной сестрой той шашки, которая была заявлена в каталоге аукциона «Сотбис». И это при том, что выставленная в «Сотбис» была заявлена как «уникальный экземпляр, единственный в своем роде».

Лорд Беллфонт немедленно снял с торгов принадлежавшую ему шашку, но владельцы аукциона «Сотбис» этого сделать не могли. Устав аукционных торгов, проводящихся уже две сотни лет, никогда не менялся и не позволял снимать предметы с торгов в день продажи.

Нетрудно догадаться, что не нашлось желающих торговаться даже по заявленной цене в четыре миллиона. Как ни старался взмыленный аукционер привлечь внимание публики, как ни набивал цену, но снижать ее пришлось. Цена стремительно летела вниз. Аукционист периодически советовался по телефону с неизвестным владельцем шашек. Вероятно, тому не терпелось избавиться от них за любую цену.

И когда Ангулес предложил за обе шашки сто тысяч, торги были прекращены.

Перед отъездом в Лондон он рассказал верной Людмиле, что так и будет, даже расписал детально, час за часом, как будет все происходить. Грегор не боялся утечки информации. Жена — единственный человек, которому он доверял полностью.

— Еще в 1923 году, в Париже, по заказу влиятельной эмигрантской организации, была изготовлена очень хорошая копия одной из шашек. Понадобилось это для того, чтобы продать ее некоему американскому миллионеру, а полученные деньги использовать для покупки оружия, предназначенного на борьбу с советской властью.

И что же из этого вышло? — Людмила сгорала от нетерпения.

Да ничего! — Ангулес довольно потер руки. — Миллионер, несмотря на то, что сам американец, оказался, по–русски говоря, не лыком шит. Он нанял сыщиков парижской полиции «Сюрте», и те мгновенно выявили обман, устроив паре русских эмигрантов допрос с пристрастием в подвале полицейского управления на улице Гобеленов.

А что шашка?

Исчезла, — бросил Грегор и тут же улыбнулся: — но я ее нашел. А дальше — вопрос техники. Полгода назад, через посредников, я пристроил ее лорду Беллфонту, у которого глаз давно замылился от неумеренного потребления шотландского виски, и он с трудом отличал кривой малайский крис от простой русской финки. Я мог бы ему продать кухонный нож под видом сарматского меча. Но я не настолько подл, хотя и антиквар по профессии.

— Так что же получается?

А получается так: антиквары, которые съедутся в Лондон со всего света, узнают, что существуют не две, а три шашки. Резонно задуматься: может, их не три, а скажем, шесть? Или девять? Поэтому никто и не рискнет приобретать в «Сотбис» кота в мешке.

Как Ангулес предсказывал, так и произошло. Вот почему ему удалось приобрести раритеты по такой, прямо скажем, невысокой цене.

Ангулес не остался в накладе. По договоренности с министерством культуры и Администрацией Президента величина его комиссионных прямо зависела от того, насколько низкой окажется стоимость приобретенных на аукционе предметов. Комиссионные оказались весьма и весьма приличными, хотя самого Ангулеса это мало волновало. Его занимала сейчас более важная тема.