Иисус, которого я не знал - [79]

Столько раз во время написания этой книги я чувствовал себя одним из этих учеников, устремляющих свой взор в бледно–голубое небо. Я ищу какого–нибудь знамения, данного Иисусом, какой–нибудь видной глазу подсказки. Когда я оглядываюсь на Церковь, которую он оставил после себя, мне хочется отвести глаза. Так же, как и глаза учеников, мой взор режет сияние Того, кто вознесся на небо. Почему, спрашиваю я снова, он должен был уйти?

Но когда я возвращаюсь к Евангелиям и перечитываю их, пытаясь понять то, как сам Иисус видел время, проведенное им на земле, мне кажется очевидным, что он с самого начала планировал уйти. Ничто не доставляло Иисусу большего удовольствия, чем успехи его учеников; ничто не огорчало его больше, чем их неудачи. Он пришел на землю с целью оставить ее снова, передав свою миссию другим. Мягкий упрек ангелов мог бы исходить из его собственных уст: «Зачем вы стоите здесь и смотрите в небо?»

Первый раз, когда Иисус послал своих учеников проповедовать одних, он предупреждал их о том, что неприятие их учения, возможно, примет форму физической расправы и публичных пыток. «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков», — сказал он. Читая эти страшные предупреждения, я не могу избавится от возникающего в моем сознании ужасного эпизода из романа Шусако Эндо «Молчание». Связанный португальский миссионер вынужден смотреть, как самурайские солдаты пытают японских христиан, одного за другим, и бросают их в море. Самураи клянутся в том, что они будут продолжать убивать христиан, пока священник не отречется от своей веры. «Он пришел в эту страну отдать свою жизнь за других людей, но вместо этого японцы один за другим отдавали свои жизни за него».

Каково было Иисусу, чей взгляд без труда проникал в ужасные последствия того дела, которое он начал в этом мире, последствия не только для него самого, но и для множества людей вокруг него, его лучших друзей во всем мире? «Предаст же брат брата на смерть, и отец детей … И будете ненавидимы всеми за имя Мое…».

Я пытаюсь принять ту точку зрения — отец, отдающий своих детей на растерзание разбойникам, генерал, бросающий своих солдат под огонь неприятеля, — которая имела место на Тайной Вечере. Там, открывая планы своего ухода в таких словах, что они уже не могли быть истолкованы неверно, он сказал: «Но Я истину говорю Вам: лучше для вас, чтобы Я пошел». Ему нужно было уйти, чтобы передать сделанное другим людям. Им. Нам. Новым христианам.

В то время ученики не понимали того, что имел в виду Иисус. Как может его уход быть для них благом? Они ели «тело, преломленное для них», не понимая того изменения, которое произошло: миссию, которую Бог доверил своему Сыну, Сын теперь доверял им. «Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир», — молился Иисус.

Иисус оставил после себя на земле мало следов. Он не писал книг или даже маленьких брошюр. Он был странником и не оставил дома или места, которое теперь могло бы служить его музеем. Он не был женат, не жил оседлой жизнью и не оставил после себя потомства. На самом деле, мы бы ничего о нем не узнали, если бы не те следы, которые он оставил в человеческих душах. В этом заключалось его намерение. Закон и пророки сфокусировались подобно пучку света на Единственном, который должен был прийти. И теперь этот свет, словно пройдя через призму, должен рассеяться и засиять в спектре движений и оттенков человеческой души.

Шесть недель спустя ученики поймут, что Иисус имел в виду, говоря: «лучше для вас, чтобы Я пошел». Как это выразил Августин: «Ты вознесся пред нашими очами, и мы отвернулись в горе, чтобы найти тебя в наших сердцах».

Не будет ли преувеличением сказать, что со времени Воскресения Иисус больше не видел других тел, в которых он мог бы заново начать жизнь, такую же, какую он прожил на земле? Церковь служит продолжением Воплощения, основным путем, которым Бог проявляет себя в мире. Мы являемся «Христами после Христа», по словам Жерара Менли Хопкинса:

…ведь Иисус появляется в тысяче мест, играет в глазах, играет в телах не своих, улыбаясь Отцу чертами человеческих лиц.

Церковь — это место, где живет Бог. То, что Иисус принес нескольким людям — исцеление, благодать, добрую весть учения о божественной любви, — Церковь теперь может передать всем. Это было тем самым вызовом, той Великой Миссией, которую Иисус передал ученикам, перед тем как исчезнуть у них из вида. «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, — объяснял он ранее, — то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Распространение по принципу одуванчика.

По крайней мере, так это выглядит в теории. Однако в действительности я должен поставить себя на место учеников, которые, раскрыв рот, смотрят на то, как Иисус поднимается в воздух, как некое бескрылое существо, преодолевающее силу притяжения. «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» — только что спросили они — и теперь вот это. Он ушел! Я сочувствую их замешательству, поскольку я тоже жажду увидеть сильного Мессию, который навел бы порядок в мире зла, насилия и бедности. Живя две тысячи лет спустя после учеников Иисуса, я оглядываюсь назад и поражаюсь тому, как мало церковь изменила в таком мире. Почему Иисус оставил нас одних вести эти сражения? Как может быть благом то, что он ушел?