Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга VI. Смерть и Воскресение - [40]

.

Оставляя в стороне субъективную и спорную оценку христианской истории, остановимся на ключевой мысли – о том, что история христианства только начинается. Это высказывание вносит свежую струю в многовековые споры о том, когда наступит конец света и долго ли еще просуществует христианская цивилизация. В наши дни даже светские философы предрекают «конец истории» и пишут о «последнем человеке»[123], а называть нашу эпоху «постхристианской» стало общим местом.

«Последнее время» началось с пришествием на землю воплощенного Сына Божия – Иисуса Христа. Но оно может длиться долго, и конца истории можно ждать еще в течение многих столетий. Пророчества Иисуса сбываются в разные эпохи: народы восстают на народы, происходят войны, глады, моры и землетрясения, восстают лжепророки и соблазняют многих, во многих охладевает любовь. Но близость второго пришествия и конца истории нельзя воспринимать исключительно в хронологических категориях. На вопрос «когда?» Сын Божий дал однозначный ответ: О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец (Мк. 13:32).

Своих учеников Иисус призывает не высчитывать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти (Деян. 1:7), но пребывать в состоянии духовного бодрствования. Именно этот призыв является лейтмотивом трех притч, следующих в Евангелии от Матфея за предсказанием о втором пришествии: о благоразумном рабе (Мф. 24:45–57), о десяти девах (Мф. 25:1-13), о талантах (Мф. 25:14–30). Их, а также притчу из Евангелия от Марка об ожидании хозяина дома (Мк. 13:32–37) мы рассмотрели в книге «Притчи Иисуса»[124].

5. Страшный суд

Нам остается рассмотреть в настоящей главе завершающую часть последнего поучения Иисуса из Евангелия от Матфея. Прямых параллелей в других Евангелиях оно не имеет:

Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую.

Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную (Мф. 25:31–46).

Нередко этот фрагмент рассматривают как притчу и включают в исследования, посвященные притчам Иисуса[125]. Иногда его называют притчей о Страшном суде[126] или притчей об овцах и козлах[127]. Однако, на наш взгляд, данное поучение не является притчей, поскольку образ пастыря, отделяющего овец от козлов, присутствует лишь в самом начале поучения и лишь в качестве сравнения; далее этот образ не развивается. Пользуясь классификацией Оригена, образ пастыря и овец можно отнести к категории уподоблений[128].

Второе Пришествие и Страшный суд. Фреска. Микеланджело. 1536–1541 гг.

Иисус рисует картину Страшного суда; основное место в этой картине занимает Он Сам. Однако в притче Он предстает не таким, каким Его видели люди, а царем, сидящим на престоле славы Своей. Речь идет о той славе, которой Он как Единородный от Отца обладал (Ин. 1:14) еще прежде бытия мира (Ин. 17:5). Эта слава была умалена, когда Он воплотился и стал смиренным человеком, но она будет вновь явлена в Его втором пришествии. Тогда Он предстанет перед людьми уже не как Царь Израилев (Мф. 27:42; Мк. 15:32; Ин. 1:49; Ин. 12:13) и не как Царь Иудейский (Мф. 2:2; 26:11, 29, 37; Мк. 15:2, 9, 12, 18, 26; Лк. 23:3, 37, 38; Ин. 18:33, 39; 19:3, 19), а как Царь всей вселенной. И не люди будут судить Его, а Он будет судить все народы от имени Своего Отца.

Уместно вспомнить слова из Евангелия от Иоанна о том, что Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну (Ин. 5:22). В том же Евангелии Иисус говорит иудеям: Вы судите по плоти; Я не сужу никого. А если и сужу Я, то суд Мой истинен, потому что Я не один, но Я и Отец, пославший Меня (Ин. 8:15–16). В беседе с Никодимом Иисус говорил: