Их позвал горизонт - [57]

Пишу на вокзале в Гамбурге и не знаю — должен ли я остаться или ехать дальше…

В любом случае прошу ответа — с фотографией или без нее…

Вы не сможете отказать будущему Новогвинейскому отшельнику в этом маленьком датском воспоминании.

Жду!.."

В письмах из Океании несколько раз мелькают инициалы: "N.", "N. A.", "Н. Г.". Николай Николаевич просит Мещерского передать Н. Г. "искренно-дружеский поклон" и сообщить, что "фотография ее, которую получил, кажется, в 1869 году и которая со мною, совсем пожелтела".

Опять фотография! Конечно, это совпадение может быть случайным, отождествлять "милостивую государыню" с Н. Г. нет пока что никаких оснований. Удовольствуемся тем, что тайна Н. Г. была недавно раскрыта. Биограф Миклухо-Маклая Борис Николаевич Путилов пришел к неожиданному, но весьма убедительному выводу: "Все говорит за то, что инициалами Н. Г. в письмах Мещерскому обозначена Наталья Александровна Герцен". Добавим, пожалуй, что после кончины Николая Николаевича вдова его получила письмо от Натальи Александровны. Необычное, наверное, письмо.

"Я хотела бы познакомиться с нею, — записывала в дневнике вдова. — Я думаю, она очень добра и любила и уважала моего дорогого Нильса…"

С Маргаритой Кларк-Робертсон Николай Николаевич познакомился в Сиднее в декабре 1881 года. Отец ее, бывший премьер-министр английской колонии Новый Южный Уэльс, оказывал Николаю Николаевичу помощь в организации морской зоологической станции, которую предполагалось открыть в Сиднее.

Уезжая в Россию, Миклухо-Маклай увозил с собой фотографию Маргариты Робертсон. На обратной ее стороне дата — февраль, 1882 — и аббревиатура шесть латинских букв: N.B.D.C.S.U.

Во время захода в Александрию Николай Николаевич послал ей официальное предложение.

Рита была согласна.

Однако, вернувшись в Сидней, Николай Николаевич убедился, что все родственники и почти все друзья его невесты настроены резко против. От Миклухо-Маклая требовали, чтобы он представил специальное разрешение на брак по протестантскому обряду.

Сам Николай Николаевич еще в студенческие годы порвал с религией, но под давлением обстоятельств вынужден был телеграфировать в Петербург гофмаршалу двора: "Требуется разрешение государя для моей женитьбы на протестантке по протестантскому обряду".

Брату он пишет: "Рита, бедная, не знает, кого слушаться — меня или отца своего, которого она очень любит… Я не думал никогда, что такое простое на вид дело, как взять жену, сопряжено будет для меня с такою кучею хлопот, неудобств и помех разного рода".

27 февраля 1884 года свадьба, наконец, состоялась.

Родственники Маргариты, по-видимому, так и не примирились с их браком. Но сами молодожены были счастливы.

Отвечая на одно из поздравлений, Николай Николаевич пишет: "Вы вполне правы, называя меня счастливым человеком. Я понимаю теперь, что женщина может внести истинное счастье в жизнь человека, который никогда не верил, что оно существует на свете…"

Два сына родились один за другим, с разницей в один год — Алик и Аллан (Володя)…

Тучи тем временем все сгущались над Берегом Маклая, и он вновь и вновь пытался защитить своих друзей. Возникает новый план — основать русское поселение, коммуну либо на Берегу Маклая, либо на одном из островов Океании.

Вначале казалось, что этот план может осуществиться. Миклухо-Маклай специально поехал в Россию, добился аудиенции у царя, который обещал поддержку. В газетах было опубликовано объявление, и число желающих поселиться на островах Тихого океана быстро достигло двух тысяч человек. Однако комиссия, созданная под председательством министра иностранных дел, сочла план Миклухо-Маклая нереальным, не соответствующим интересам России.

"Несмотря на эту неудачу, Н. Н., однако же, не потерял надежды со временем осуществить задуманный им план…"

Такими вот словами надежды Миклухо-Маклай завершил автобиографический очерк, написанный уже в больнице, перед самой смертью…

Летом 1887 года Николай Николаевич перевез в Петербург жену, сыновей. Как она, австралийка, никогда не видевшая снега, перенесет русскую зиму?

Сам Николай Николаевич, приезжая в Петербург, всегда жестоко страдал от ревматизма, невралгий. Но необходимо было завершить подготовку дневников к изданию. Кроме всего прочего от этого зависело материальное благополучие семьи: жить по-прежнему было не на что.

Поселились они на Галерной улице, в доме 53. Сняли квартиру на год.

Михаил Николаевич писал матери: "Его жену видел и вчера, и нынче она симпатичная, чистая англичанка, спокойная, у нее хорошие глаза; она худа и низка ростом, так что они друг к другу. Дети хорошие и красивые, но очень худые и щуплые… Жаль, что я не могу говорить с женою брата. Хочется, да нельзя, и ей, по-видимому, хочется".

На Николая Николаевича свалились непривычные заботы: надо покупать мебель, посуду, нанимать прислугу. А денег нет.

Уже в первые дни он пишет брату Сергею: "Пришли, пожалуйста, денег у меня осталось только несколько рублей".

Дети постоянно хворали, жена не могла не чувствовать себя одинокой в чужой стране, без знания языка.

1 января 1888 года, наверное по совету Николая Николаевича, она начала вести дневник. Короткие записи в расходной книге. Один день — одна страничка.