Игры желтого дьявола - [25]

– Может, позволим себе еще по глоточку, – предложил Родик. – Не пьянства ради, а сугрева для.

Женщины отказались, а Родик отхлебнул хороший глоток. Оглядевшись, он заметил:

– Народу что-то не так много. Надо быть идиотами, как мы, или фанатами, чтобы в такую погоду слушать завывания заморского идола. Какого черта я сюда приперся? Заболеть еще не хватало!

– Родик, ты невыносим, – огрызнулась Инна. – Такое происходит в нашей стране впервые. Он гений…

– Ладно, ладно… Миша мне это уже пел. Ради вас все стерплю.

Вскоре на сцене, по обе стороны которой были сооружены экраны, где дублировалось действие, плохо различимое с дальних рядов, появились музыканты и начали исполнять зажигательную, по мнению основной массы зрителей, музыку. Родика больше волновали его промокшие ноги. Очень не хотелось простужаться в самый разгар достижения Цели. Он уже проклинал тот момент, когда согласился пойти на этот концерт, пока доставляющий ему только дискомфорт.

– Где же ваш любимый идол? – поинтересовался он у своих спутников. – Вон уже всю сцену дождь залил. Как он там будет двигаться своей скользящей походкой? Как и я, ноги промочит и замерзнет, бедный Маугли. Да и шум какой развели!

– Ох, Родик! Ничего ты не понимаешь. Не ворчи! Скоро все начнется, – пояснила Инна, окинув Родика презрительным взглядом.

Однако ничего не начиналось. Музыканты, вероятно промокнув, покинули сцену. Их сменили полотеры, старающиеся убрать со сцены воду. Похоже, им это не удавалось. Дождь совсем разошелся. Родик устал держать полураскрытый из-за поломки зонт и, приспустив его купол, устроил некоторое подобие капюшона, почти потеряв при этом обзор. В результате он пропустил момент, когда наконец появился долгожданный Майкл, и догадался о наступлении столь «судьбоносного» события только по реакции трибун, разразившихся какофонией звуков. Начался концерт, во время которого Родик в основном думал о том, когда же действо кончится и можно будет быстро добежать до машины, доехать до дома и залезть в горячую ванну. Несколько раз он прикладывался к бутылке с виски, но это не помогало, а, наоборот, вызывало какой-то нездоровый озноб.

Глава 7

Устанавливает дружбу рассудок, делает ее приятною общение, полезною – случай.

Плутарх

– Всем привет! Миша, что нового? – входя в офис, поинтересовался Родик.

– Работаем. Пока…

– Что за грусть?

– Ты не в курсе? Наш вождь издал Указ о роспуске народных депутатов. Вся страна гудит…

– Не слышал. Я обменом рублей занимался. Потом на складе торчал. Ну распустил и распустил. Может, и правильно… Эти народные депутаты только воду мутят. Хотя и вождь не лучше.

– Ты что! Сейчас как с ГКЧП начнется.

– Брось ты! ГКЧП – нарочно придуманная страшилка, а здесь пугать нечем. Народу декларировали свободу. Если что и изменится, то это шило на мыло. Хасбулатов и Ельцин – трепачи одного плана. Их оппозиционность не имеет базиса. У Ельцина огромный кредит доверия. Успокойся. Лучше скажи, Лейтенант или Майор мне звонили?

– Не было такого! А вот Касым несколько раз звонил. Унего что-то несрочное, но твое вмешательство нужно.

– Попробую с Владимиром Александровичем связаться. Может, он там… – набирая номер, отозвался Родик и, услышав в трубке уже запомнившийся бесцветный голос, поприветствовав, спросил: – Касыма случайно рядом нет? Он меня разыскивал.

– Где-то здесь. Могу посмотреть. Куда ему перезвонить?

– В мой офис. У вас там все в порядке?

– Не совсем. Он снял перегородки и печи снес. В результате пол второго этажа просел.

– Это не здорово!

– Не то слово! Я ответственность на себя брать не хочу. Люди могут пострадать…

– Пусть Касым позвонит. Решим…

– Что эта развалина рушится? – спросил Михаил Абрамович. – Этого следовало ожидать. Дом-то еще дореволюционный.

– При чем тут это?.. Ты лучше политику обсуждай. В строительстве ты не копенгаген.

– Напрасно ерничаешь. Ельцин нарушил конституцию. Это очень серьезно. Попахивает государственным переворотом.

– Кто его может сделать? Да и чем? Языком? Может, президент сам себя свергать будет? Не смеши, а насчет строительства успокою. Вероятно, просто пролет для дерева велик получился. Почти двенадцать метров. Надо промежуточные опоры поставить. Не хотелось, конечно. Лаги-то там из лиственницы толщиной с полметра. Они за сто лет стали как металлические. Топор отскакивает, но срощены, хотя и очень мудреным шипом. Думаю, в этом месте и провисли. Касым перезвонит – пояснит. Думаю, что проблема решаема.

– У тебя все просто…

– На этом стоим. Наусложнялись уже…

В это время раздался телефонный звонок.

Родик поднял трубку:

– Касым, привет! Докладывай… Я так и предполагал… Не смертельно… На месте надо решать. Я сейчас подскочу.

– Прорабом поехал работать? – иронично спросил Михаил Абрамович.

– А что? У меня наследственность. Дед с прораба на строительстве Балахнинского комбината начинал. Там и мама моя родилась. А уж в стройотрядах я отметился по полной. Первые деньги там заработал. Немалые, кстати. Увидишь, это строительство нам много чего даст.

– Музей зарубежной светотехнической мысли. Кто за такие цены люстры покупать будет?

– Приземленный ты человек, Миша. А имидж? А новое направление?