Игры с призраком. Кон первый - [50]

А тогда отодвинулось это на второй план — поважнее дела намечались.

С Вереей в лес сходила, грибов там да ягод, что шишек — усыпана земля густо. Набрали полные туески. К вечеру кисель Устинья знатный сварила, гридней попотчевала да князя. Косился он на Халену подозрительно, словно боязно ему было, что кисель на корешках тех сварен, кторые гостьюшка в свое время в супец положила, не верил, что обойдется на сей раз без каверзы для здоровья.

`Вот ведь неумеха, сколько натворила, ве, к наверное, помнить будут, `помощница `! — прятала смущенно глаза Халена и сожалела, что поговорить сейчас в князем не сможет, по взглядам настороженным понимала — слушать не станет, а разговор у нее серьезный был, в дружники она метила, на борьбище с мужами ратиться, не в избе на лавке сидеть.

Днем еще пыталась разговор начать да заробела негаданно. Сколько не ходила кругами, на его застывшую, как каменная статуя, фигуру поглядывая, а подойти не решилась. Больно вид у него неприступный был, насупленный, вот и забоялась — сунется, а он ей от ворот поворот, да еще погонит, обсмеет или застыдит. Чего доброго и разгневается, укорит за нерадение в тереме, и не бывать тогда Халене дружницей вовсе, будет до конца жизни горох шелушить да пол скрести. Так и ушла к себе ни с чем, расстроенная собственной нерешительностью.

Меч ей помог. Не клинок — песня! Легкий, острый, с бледно серым узором, вьющимся по лезвию. Рукоять замшей покрыта, в ладони удобно лежит, не скользит. Халена и помыслить не могла, что ей такое чудо сотворят, любовалась работой Вароха, рукоядь ладонью грела, вертела клинком, солнечных зайчиков пуская, и радовалась, как дитя. Цвела довольная улыбка на ее губах.

— Тьфу ты! — сплюнул в сердцах Купала, стоящий рядом с кузнецом. Тот покосился на насупленное лицо десничего и хмыкнул понимающе:

— Ниче! Обвыкнешся. Это по-перву чудно — девка с мечом. Ишь радуется…

— То-то и оно. Где ж это видано, чтоб девица клинку боевому пуще бус радовалась?! Тьфу! Удружили боги, управиться б.

Халена клинком завертела, воздух рассекая, и лукаво на дядьку глянула:

— Не ворчи, дядька Купала, глянь лучше — какой меч у меня!

— Ты, Сонцеяровна, былинку на клинок кинь — обрежет! — гордо заявил Варох.

— Добрый клинок сробил. Да-а, — задумчиво протянул Купала, покручивая усы и зорко поглядывая на узорчатое лезвие, не видал такого до преж, манил он его, что медведя мед.

— А-то! Варох мастер, каких свет не видывал! — развернулась к мужчинам девушка и поклонилась кузнецу в пояс. — Благодарствую! Чем отплатить только не ведаю.

— Аймак береж, боле ничого не надобно, — серьезно ответил мужик и прищурился хитро. — Меч наречь надобно, чтоб не подвел, верой служил — ведомо ль тебе Сонцеяровна?

— Имя придумать, да?

— Ну, — степенно кивнул кузнец. Халена задумалась, погладила лезвие, любуясь вязью рисунка, и вскинула глаза на мужчин, улыбнулась загадочно:

— Громом назову!

— Тьфу, ты! — опять сплюнул недовольный Купала. — Вот суженный-то порадуется! — Где ж это видано-то, чтоб невеста именем жениха боевой клинок нарекала?

— Да пущай! — махнул рукой Варох, лицо лоснилось от довольства — знатный меч получился. Угодил богине-воительнице. — В самый раз будет! — и вытянул из-за спины ножны, в тряпицу завернутые. Специально до поры спрятал, на бочку положил да широкой спиной прикрыл.

— О-о-о! — округлила глаза девушка, шальная от радости: мало меч — чудо, а и ножны под стать! Темно-коричневая кожа была окована, увита чеканными бляшками сверху донизу, образовывая замысловатый рисунок, и казалось, что волны прокатились по ножнам и внезапно застыли. Это ж каким мастером надо быть чтоб такой шедевр сотворить? Гений! У Халены даже глаза загорели, до того необычайно прекрасна была перевязь, и не верилось, что ее она отныне.

— Броню-то заказывать? — хмыкнул кузнец, хитро на обалдевшую девушку посматривая. Та словно нехотя от ножен взгляд оторвала, улыбаясь, зачарованно на кузнеца глянула, с минуту соображала, о чем спросил, не меньше, и отрицательно головой покачала:

— Не надо. Зачем?

— Ить, ты! `Зачем?` — передразнил десничий, скривившись. — Затем! Не из железа, поди, кована!

— Да ну! — отмахнулась Халена, — видела я вашу броню! Два блина: один — спереди, другой — сзади. Толку-то от них!

Мужики переглянулись, головой укоризненно покачали, но девушка внимания на них не обратила — меч в ножны вдела и на плечи приладила. Перевязь ладно легла, словно мерку снимали, оставалось лишь подивиться острому глазу здешних мастеров.

— А броню я те все ж сроблю, — задумчиво протянул Варох, девушку разглядывая. С виду, что ребенок неразумный: худа, росточком не велика и взгляд чистый, бесхитростный, доверчивый. Куда такой в сечу? Положат, не удалью, так обманом. Ей бы в тереме за мужем сидеть, волосы любому перебирать да самоцветья примеривать, а не перевязь прилаживать да на борьбище ратиться. — Старчда байдану выплету. Будя и тебе бережа, а то норов, что огонь, а умишко-то дитячье. Слыхал, как ты свару встряла, ладно не посекли сгоряча — свои все ж, а ворог не помилует, воительница, не бавиться чай с тобой будет.

- `Воительница'! Тьфу, ты! — скорчил кислую мину Купала. Ох, и едок дядька. — Тожа мне! Куды ей ратиться? Завернул — в сечу! Её с коромыслом бы не занесло, куды мечом махать?