Игры на раздевание - [34]

— Не очень…

— Моя мать — женщина старой закалки, а они, женщины старой закалки, всегда лучше всех знают, как и кому жить. Особенно хорошо они это знают про своих собственных детей: где им учиться, с кем дружить, на ком жениться. Теперь понимаешь?

— Понимаю.

Лучше бы понимала до того, как разъяснили, но… пффф.

В Уистлере фантастически красиво: вершины гор уже покрыты снегом, а в самом городке всё ещё догорает золотая берёзовая и багряная кленовая осень. На узких пешеходных улочках маленького островка Европы толпятся ванкуверцы — любители либо лыжного отдыха, либо скоростных спусков на горных велосипедах, либо хорошей пинты пива…

Я отказываюсь подниматься в гондоле на вершину горы Уистлер, а Кай не настаивает:

— Есть ещё куча вариантов, чем себя здесь занять. Можем прогуляться по магазинам, если тебе нужна красивая и хорошая одежда, можем просто побродить по городу, а можем смотаться на озеро Джоффр и покормить птиц. Выбирай! — улыбается, не выпуская мою руку из своей.

— Я выбираю птиц.

— И озеро, — завершает он мою мысль. — Окей, но вначале поедим.

— Отлично, — говорю, и это моё первое «отлично». Не иначе от него набралась.

Кай не выдерживает и улыбается:

— Отлично!

Первое из трёх озёр оказывается сказочно бирюзовым и неприветливо холодным. Сырой студёный воздух пронизывает мою тонкую куртку насквозь, но я молчу, не признаюсь Каю о своих проблемах, потому что не могу оторвать глаз от окружающей меня красоты.

— Как так? Родилась в Ване, а окрестностей почти не знаешь? — смеётся надо мной Кай.

В четыре часа дня солнечный свет уже почти не греет и тает на глазах, пропуская вместо себя сумерки.

— Рискнём добежать до второго озера? Оно красивее и лазурнее этого раз в десять!

— Рискнём! — соглашаюсь, перевозбуждённая уже увиденным.

— А ты не замёрзла?

— Нет, — вру!

— Пальцы холодные, — замечает он.

— А у меня всегда так.

И это правда.

Дорога сквозь густой северный лес, состоящий из мха и хвои занимает час. За это время я успеваю согреться — мы спешим увидеть второе озеро засветло.

Как только выходим к нему, у меня перехватывает дыхание — даже фотографии национального парка Баффин с его эдемскими пейзажами так не впечатляли, как увиденное собственными глазами в полноте красок и своём первозданно диком облике холодное озеро Джоффр — второе из трёх братьев. Настолько прозрачной голубой воды не бывает даже в рукотворных бассейнах, а если добавить к ней остроконечное хвойное обрамление и горную гряду, обёрнутую пуховым белым облаком, то картина получится завораживающей.

Именно так, с открытым ртом, забыв о холоде и не обращая никакого внимания на орошающие лицо капли мелкого дождя, я и стою, не в силах дышать и не способная найти слов, позволяющих излить мой восторг.

Кай обнимает меня со спины, порыв ветра набрасывает мои волосы на его лицо, и он, вместо того, чтобы возмутиться и отбросить их в сторону, глубоко вдыхает, зарываясь носом где-то за моим ухом, и впервые произносит вслух те самые слова:

— Я люблю тебя…

— Ты сейчас это понял? — смеюсь.

— Нет, понял давно… но, если бы ты только знала, как же ты пахнешь…

После этих слов мне уже не до смеха, всё суетливое замерло, ощутив во всей полноте и ясности то мгновение, которое называют счастьем. Не так и много их было в моей жизни, но все до единого случались в объятиях Кая. Никто не умел обнимать меня так, как мой муж — он не держит руками, нет — он оборачивает в уверенность, умиротворение и покой. Хотя бы ненадолго, хотя бы на время даёт сладкое чувство защищённости, позволяет утонуть в беспечности.

— У тебя волшебные руки! — говорю ему. — Знаешь?

— Знаю. Но такими они умеют быть только для тебя! — улыбается.

— Умеют? Или хотят?

— Умеют. Викки, нам пора возвращаться, дождь скорее всего начался недавно, лес ещё не промок, но на обратном пути нам достанется воды. Пойдём!

— Как же я люблю горы… — только выдыхаю в ответ.

Но Кай не слушает мои восторги, высыпает принесённые нами ягоды сушёной клюквы на камень — кормить птиц с рук времени нет, нужно возвращаться — и тянет меня обратно на тропинку.

Как он и говорил, воды нам достаётся вдоволь, особенно мне — куртка промокла насквозь, потому что не рассчитана на дождливую погоду.

— Кто же надевает такие бесполезные вещи в горы?! — возмущается Кай, натягивая на меня свою куртку и оставаясь только в свитере. — И вообще, зачем их покупать?

Я сопротивляюсь, но где уж мне с моими тонкими руками против его мускул и решимости.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Angus & Julia Stone — Sylvester Stallone

Мы добегаем до «мустанга», когда на парковке уже остаётся только наша машина и большой чёрный ворон, подбирающий следы в виде крошек и фруктовых огрызков, оставшиеся после городских жителей. Залезаем внутрь, Кай включает печку, но меня всё равно трясёт.

— Раздевайся! — приказывает. — Снимай всё мокрое!

Мокрым, действительно, оказывается абсолютно всё, включая бельё. Кай опускает спинки сидений:

— Ложись!

И я подчиняюсь, не прекращая трястись то ли от холода, то ли от стыда, потому что на мне остались только мои мокрые трусы.