Игры людей - [14]

Место, в котором они сейчас были, отличалось немыслимыми красотами и потому было набито разными богатенькими персонами вперемежку со шлюхами, ворьем и разными жуликами. Дамочка, которую они охраняли по дороге сюда, вовсю крутила амуры с таким вот жуликом. А то ж: красавчик много моложе, обходительный да ласковый. Ли с Мартом только посмеивались. Кого другого, может, предупредили бы, да вот дамочка попалась жутко привередливая и крови из них выпила больше любого упыря. Может, потому что они за ней приударить не рискнули? Договорились быть паиньками, чтоб обратно в люди выбиться. Репутацию восстановить. Просушить основательно, как выразился Ли, потому как подмочена. Дамочка бросала заинтересованные взгляды, и именно на Марта, Ли все еще имел помятый и потасканный вид, а Март так и оставался ничего себе, даже шрам на физиономии не портил. Наоборот, мужественности облику придавал. А Март не рискнул – мало ли. Ох и цеплялась к ним эта перезрелая красотка… То ей не так, это не этак, будто не охранников нанимала, а слуг. Март прислуживать зазорным не считал, чай, не принц. Обронил он это как-то, вовсе Ли не имея в виду, тот фыркнул многозначительно и тоже взялся дамочке помогать, да так изящно и красиво, что она и на него взор обратила… а он повел себя точно как Март. Полтора месяца мучений, правда, были оплачены. Не сказать, чтоб шикарно, она им лишней монетки сверх обещанного не дала, ну вот они и отомстили на свой лад – пусть из нее заезжий соблазнитель побольше вытянет.

Город был дорогущий, так что они, переглянувшись, сняли набитый сеном чердак в предместье. Ночи уже похолодали, а то б они, по примеру многих других, расположились бы под первым же деревом. В сене спать было тепло и уютно, утром, подтрунивая друг над другом, они выбирали соломинки из волос, чистили одежку и сапоги и отправлялись в город в надежде найти работу получше. Ели два раза в день. Утром хозяйка наливала им молока и давала по краюхе хлеба, потому что Март ей дрова рубил. Она еще разрешала им воду во дворе греть, чтоб постирать да помыться, так что выглядели они не в пример приличнее многих собратьев. А вот обед, совмещенный с ужином, приходилось оплачивать звонкой монетой, так что они искали трактиры поплоше и подешевле, а то покупали у рыбаков остатки вчерашнего улова, еще не протухшие, но уже и не особенно свеженькие, и пекли рыбу на том же очаге, где воду грели.

И любовались красотами. Воссоединялись с природой ради очищения души. Это Ли так высокопарно объяснил разъезжему патрулю, что это два здоровых мужика делают на краю обрыва. Командир патрульных сначала решил, что над ним издеваются (и правильно сделал), но Ли имел такой честный вид и такое одухотворенное лицо, что тот засомневался, а тут еще Март подыграл – давай стихи наизусть шпарить. Он же свое подарочное издание Шекспира уже давно наизусть выучил. «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть. Напраслина страшнее обличенья. И гибнет радость, коль ее судить Должно не наше, а чужое мненье…» Патрульные чуть охранительные знаки делать не начали, а потом решили: наверное, заезжие сумасшедшие. Еще бы. Стоит широкоплечий вояка с мечом в заспинных ножнах, башка уже седая, шрам через всю морду, видно, что пожил да повидал многое, – и стихи читает. С вдохновенным видом. Стихи-то хорошие, чего б не вдохновиться. Ну и отвалили патрульные-то, и вовремя, потому что Ли сразу на землю повалился и так ржать начал, что чуть с этого обрыва не сверзился. Марту еще удалось оскорбленное достоинство изобразить для пущего впечатления. Ли икал, стонал и задыхался. Он проклятые последние годы так не смеялся, Март бы и на руках походил и покувыркался, чтоб успех закрепить. Успех в возвращении прежнего Ли.

В городе встречались и эльфы. В разговоры они не вступали, потому что эльфы были сплошь богатые да умеренно знатные, а Ли… в общем, на опального принца не походил. А эти Линнара не видали, потому что, хоть и не крестьяне, все равно не приближенные Маэйр. У них там вот-вот гражданская война начнется, а они путешествуют, да еще не по делам, а чтоб красотами насладиться. У Ли на физиономии немедля появлялась эльфийская спесь, и Март его утаскивал подальше. На всякий случай.

Ли вел себя прекрасно. Драк не завязывал и даже в них не лез, хотя в трактирах они случались постоянно. Когда драка переходила в побоище, вообще отодвигался подальше к стенке и при виде стражи, врывающейся с мечами наголо для наведения порядка, прикидывался чинным и благовоспитанным. Извлек откуда-то маску…

Работа здесь имелась, но Ли отклонял многие предложения. Март, который последние годы хватался за все подряд и вообще решал, охотно устранился, потому что и это тоже возвращало прежнего Ли.

Они много разговаривали. Как когда-то. И Март был счастлив, как когда-то. Говорили и об Игре богов, причем странно много – ну, казалось бы, что тут уже разговаривать, все переобсуждено на сто тридцать раз, каждый шаг, каждое слово и каждый монстр. А все одно говорили. Ли, по большому счету, относился к миссии иначе. Проще, что ли. Отчего-то он считал, что Март все усложняет и очень ругался, а потом пару дней ходил задумчивый. Сложности искал, видно.