Игры Фортуны - [40]

Однако щедрая Малороссия заканчивается, и на пути к Крыму и турецким форпостам у Черного моря (того самого Эвксинского Понта из древнегреческих манускриптов!) и границ Молдавии начинается огромное дикое пространство, поросшее буйными травами, но скудное водой. Его зовут по-русски, и по-немецки одинаково зловеще: «Дикое поле». Вот там-то и ждет главное «веселье», с жаждой и бескормицей, зажженной землей до горизонта и свистом татарских стрел. Русским войскам несколько раз удавалось проходить его насквозь еще со времен деда обожаемой княжны Елены Голицыной, тоже водившего поход на Крым. Но после этого изнурительного перехода сил на добрую драку уже не оставалось, и приходилось поворачивать назад; ретирада же стоила изможденным войскам еще дороже, чем поход «в ту сторону».

Голова Мюнхгаузена начинала положительно лопаться от извилистых линий географических карт, змеящихся по ним дорог (весьма вероятно, существовавших только на картах) и рек с чудными краткими названиями (Днепр, Днестр, Буг, Ингул… ). О причинах войны, на которую предстояло отправиться, юный барон так и не смог вынести четкого суждения: какие-то земли, обещанные Петром Великим Персии, на которые покусились крымские Гиреи, а Гиреи есть вассалы Порты, а Порта…

Герцог Антон-Ульрих проявлял чудеса усидчивости, просиживая ночи над бумагами, глотая трактаты по военному искусству и географии. Затепливался рассвет, и они отправлялись на манеж или в фехтовальный зал — готовить к походу не только ум, но и тело.

Между тем огромная северная империя долго и трудно копила силы для ответного удара, стягивая отовсюду войска, «взывая к своим храбрым сынам», которых рекрутские наборы по отдаленным губерниям отрывали от крестьянской сохи и заталкивали в солдатские ряды, клепая в Туле новые фузеи, отливая в поту уральских заводов бронзовые и чугунные пушки, сколачивая на Брянских верфях неказистые, но крепкие корабли для перевозки войск…  И вот наконец огромное воинство российское пришло в движение и выступило, двинулось, тронулось с места, подобно огромной монолитной глыбе, увлеченной обвалом, и покатилось через пространство навстречу своей судьбе.

Представив своему сопернику, ирландцу, французскому выученику и ветерану русской службы генерал-фельдмаршалу Ласси вновь штурмовать Крым, хитроумный Бурхард Кристоф Миних нацелился на этот раз на более доступную, но не менее важную добычу — сильный укрепленный османский порт в северном Причерноморье Очаков, лежащий на удобных для мореходства длинных лиманах Днепра и Буга. В лето от Рождества Христова 1737-е Миних вел за собой гигантскую воинскую силу Первой армии — пехотные полки Владимирский, Сибирский, Кексгольмский, 1-й Московский, Ярославский, Тобольский, Белозерский, Санкт-Петербургский, Нарвский, Астраханский, Бутырский, Смоленский, Черниговский, Суздальский, Ростовский, Великолуцкий, Ладожский, Псковский, 2-й Московский, Воронежский, Новгородский, Капорский, Киевский, Архангелогородский, Вятский, Выборгский, Шлиссельбургский, Рязанский, Троицкий; полки ландмилиции[32] Белгородский, Курский, Севский, Брянский, Путивльский, Борисоглебский, Белевский, Новооскольский, Орловский; драгунские полки Троицкий, Ингерманландский, Московский, Киевский, Рязанский, Нарвский, Тобольский, Санкт-Петербургский, Сибирский, Тверской, Новотроицкий, Рижский, Пермский, Ревельский, Новгородский, Владимирский, Архангелогородский, Вятский, Луцкий, Каргопольский. А сверх того лейб-гвардейских три батальона, по одному от полков Преображенского, Семеновского и Измайловского, конной гвардии два эскадрона, эскадрон Минихова кирасирского полка, артиллерия и инженерный корпус. Сколько строевых и нестроевых солдат насчитывало это огромное воинство, рождавшее воспоминание о ратях Аттилы и Александра Македонского, навряд ли ответил бы точно даже сам генерал-фельдмаршал Миних, но ниникак не менее 60 или 70 тысяч; а ожидалось, что на походе присоединятся еще запорожские и донские казаки!

Среди блестящего сообщества полководцев, которых собрал под свою руку Миних, словно Агамемнон вождей ахейских, было немало знатных особ. Трое братьев всесильного любимца царицы Бирона — Карл, Магнус и Густав, все в генеральских чинах, имели высокие должности, однако ни для кого не было секретом, что этим троеглазием зрит за происходящим на театре войны их державный брат. Первую дивизию вел высокородный принц Гессен-Гомбургский Людвиг. Генералитет составился более чем наполовину из уроженцев различных немецких земель, сделавших отличную карьеру на русской службе и мечтавших о еще лучшей. Несколько русских генералов, среди которых выделялись предводитель первого неудачного похода на Крым генерал-лейтенант Михайло Леонтьев и прежде опальный старый воин генерал-аншеф граф Румянцев, были ценны своим боевым опытом.

К этой воинственной плеяде, исполненной честолюбия и храбрости, смелых надежд и затаенных опасений, внешнего дружества и непримиримого соперничества, и прибыли из Санкт-Петербурга герцог Брауншвейгский Антон-Ульрих со своим крошечным «двором», состоявшим из пажей фон Мюнхгаухена и фон Хоима, кучки слуг и конюхов, а также герцогского денщика Васьки. По молодости лет и неимению военного опыта Антон-Ульрих именовался неопределенным словом «волонтер», и хотя был вхож в «круг вождей», никакой определенной должности не занимал. Впрочем, этого ему было довольно, и он жадно смотрел, слушал и — учился!