Игры для вечеринки - [9]
Я покачала головой.
— Все ты выдумываешь. Здоров врать, Эрик.
— Знаю. Зато я миляга. Правда?
Я отвернулась от него, думая о Брендане. Может, он пригласил меня импульсивно, встретив в ресторане. А может, я и впрямь ему нравлюсь. Но от Эрика толковых ответов ни в жизнь не дождешься.
Зазвенел звонок, эхом отдаваясь от кафельных стен. Команды прекратили разминаться и поспешили к своим скамьям. Двое судей в черно-белых полосатых рубашках вышли на центр поля.
Послышались музыкальные трели. Я не сразу сообразила, что это звонит мой сотовый. Я достала его из кармана толстовки и поднесла к глазам.
Звонила Эми.
— Эми? Привет. Где ты? Игра уже началась.
— Забудь об игре, — сказала Эми. — Я не приду. Я наказана. Предки-тупердяи снова тупят.
— Почему? Что случилось?
Толпа вдруг повскакала на ноги и заревела. «Тигры» трусцой выбежали на центр площадки. Ответа Эми я не расслышала.
— Можно к тебе? — прокричала я, покрепче прижимая телефон к уху. — Ничего, если я приду?
— Игру пропустишь.
— Ну ее, эту игру, — сказала я. — Увидимся через несколько минут.
Я вскочила и попыталась протиснуться мимо Эрика. Но он сграбастал меня за пояс и усадил к себе на колени.
— Рэйчел, ты же сама знаешь, что сходишь по мне с ума. Зачем бороться со своими чувствами?
Я потрепала его по щеке.
— Хочешь назначить мне свидание на вечеринке у Брендана?
Он засмеялся:
— Не особо.
Я встала и поспешила дальше по проходу.
— До завтра! — крикнула я Эрику. Но он уже вовсю болтал с какой-то другой девчонкой.
Заверещал свисток, и игра началась. Я прошла вдоль края игровой площадки, открыла двери и вышла в коридор. Двери закрылись, отрезав рев болельщиков.
В коридоре не было ни души, все собрались в зале посмотреть игру. Направляясь к выходу, я думала об Эми. Ее родичи вечно ее шпыняют. Она никогда не говорила мне, почему. Они, мол, тупердяи. Я знала, что они с ней постоянно цапаются. И всегда без сколь-нибудь серьезного повода.
Как-то раз при мне мама Эми сказала, что той нужно поменять отношение к жизни. Эми поглядела на нее и сказала: «Это тебе нужно поменять отношение. А не мне».
За это Эми была наказана на целую неделю.
Тупизм полнейший.
Я вышла на парковку для студентов, расположенную позади школы. Был ясный, прохладный вечер. Изо рта у меня шел пар. Парковка была забита автомобилями. В свете уличных фонарей машины блестели ярко, как днем.
Через два ряда стоял мой белый «Камри». Ежась от промозглого холода, я потуже затянула толстовку. Отыскала в сумочке ключи. До машины оставалось всего несколько футов, когда я услышала за спиной топот бегущих ног.
Не успела я обернуться, как сильные руки грубо схватили меня за плечи.
Ахнув, я попыталась вырваться.
Но нападающий, крякнув, грубо развернул меня лицом к себе.
— Мак! — выдавила я. — Мак, ты что творишь? Пусти меня! Мак, что ты делаешь? Пусти!
6
Я СЛЫШАЛ ТО, ЧЕГО НЕ СЛЕДОВАЛО
— Я хочу только поговорить, — произнес он, припечатав меня спиной к машине. — Мы можем просто поговорить?
— Поговорить? Ты спятил? — закричала я. — Руки убрал! Сейчас же!
Он опустил руки, но не отступил. Его холодные серые глаза смотрели мне прямо в лицо. Его светлые волосы мерцали в свете фонарей.
Я встряхнулась, точно собака, которую замучили блохи. Я все еще чувствовала на своих плечах его хватку.
— Напугал меня до смерти, а теперь поговорить хочешь? — сказала я. — После того, что ты устроил вчера вечером?
Он взмахнул руками.
— Выслушай меня, Рэйчел. Просто выслушай.
Сердце мое колотилось. Мне уже случалось видеть, как его спокойствие в два счета сменялось вспышками бешеной ярости. На это страшно было смотреть. Что же мне делать, чтобы он не взорвался?
Я глядела на него так, словно видела впервые, напряженно следя за каждым его движением. Мак довольно красив. Эми говорит, что он похож на молодого Брэда Питта, и здесь я целиком с нею согласна.
Он редко улыбается. А временами на него нападает своего рода нервный тик, и он эдак моргает три-четыре раза в секунду. Словно судорога. Случается это нечасто, но, на мой взгляд, прекрасно показывает, насколько он психованный.
Сейчас на нем были линялая армейская куртка поверх черной футболки, джинсы с узкими, драными на коленях штанинами, и черные ботинки. Из кармашка куртки выглядывала смятая пачка сигарет.
— Мак, — прошептала я. — Уходи. Я не хочу с тобой разговаривать. После вчерашней ночи…
— Вчера ночью я обезумел, — проговорил он. — Ничего не соображал. Рэйчел, я всю ночь, до утра, провел в машине. Я так переживал из-за тебя. Всю ночь не спал. Даже в школу не смог прийти. Я думал… я думал… о нас с тобой. Мы…
— Нет, Мак, — сказала я. — Все кончено. Мне жаль. Но ты сам тому поспособствовал. Все кончено. Как ты мог подумать, что я стану с тобой разговаривать? После… после дохлой крысы!
Он моргнул.
— Чего?
— Дохлая крыса.
— Рэйчел, ты о чем вообще?
— Ой, вот только не нужно мне лапшу вешать, — сказала я. — Из тебя никудышный лжец, Мак. Зачем зря стараться?
Всякий раз, как Мак говорит неправду, на его щеках расцветают предательские пятна румянца. Проступили они и сейчас. Я могла разглядеть их даже в слабом свете фонарей на парковке.
