Игры арийцев, или Группенфюрер Луи XVI - [3]

Уже выходя на улицу, Бертран столкнулся в дверях с соседкой. Двадцатилетняя девица по имени Лора Грабенштерн нравилась молодому человеку. Она была довольно мила и отличалась завидной строгостью поведения, к тому же имела прекрасную работу в филиале конторы Ллойда, солидного заведения, которому никогда не угрожало закрытие. Жаль, что сама Лора Грабенштерн не обращала на Бертрана ни малейшего внимания.

Они поздоровались.

— А вы знаете, Лора, — неожиданно для себя сказал молодой человек. — Я уезжаю в скором времени в Аргентину.

— Нашли себе работу? — с вежливым равнодушием поинтересовалась девушка.

— У меня там объявился очень и очень богатый дядюшка! — с гордостью объявил Бертран, внимательно следя за реакцией Лоры.

К его сожалению, девушка не проявила любопытства и не стала донимать его вопросами. Разочарованный Бертран внимательно посмотрел на нее. Теперь он смотрел на девушку глазами человека, наследующего большое состояние. Этому человеку Лора Грабенштерн не показалась очень уж симпатичной, тем более симпатичной до такой степени, чтобы с ней можно было связать свою жизнь. Подспудно Бертран ожидал от своей дальнейшей жизни захватывающих приключений, поэтому едва только субтильная фигура господина Мюллера показалась на пороге заведения, Бертран выпалил, что он согласен поехать с ним к дядюшке. Несомненно, это сообщение доставило удовольствие господину Мюллеру, он расцвел в бледной улыбке и, похлопывая бледной веснушчатой лапкой крепкую мускулистую руку Бертрана, похвалил его благоразумие.

— Я не сомневался в вашей рассудительности, дорогой Бертран, — сказал он. — Эта рассудительность у вас в роду, недаром ею отличается и ваш родной дядя. — Ну, а теперь, когда мы с вами пришли к соглашению, давайте мне ваши бумаги, чтобы я все устроил. Пароходом будет слишком долго, боюсь, будет трудно выдержать такое путешествие, но из Франции в Буэнос-Айрес летит рейсовый самолет, и мы благополучно сократим наше путешествие на несколько суток.

Оставшись один, Бертран почувствовал радостное волнение. Итак, он отправляется к дядюшке. К любимому дядюшке Зигфриду, угадать бы его только среди тех, кто будет встречать!

К Бертрану подошел официант Курт. Глаза его масляно и скабрезно блестели.

— Ты уже слышал? — вместо приветствия поинтересовался он.

— Я беру расчет и уезжаю к дяде! — гордо объявил Бертран, не слушая его. — К оч-чень богатому дяде. Детей у него нет, вот старик и вспомнил обо мне.

— Поздравляю, — сказал официант Курт. — А у нас весь отель опять стоит на ушах. В двадцать четвертом номере кто-то зарезал классную сисястую блондинку. Помнишь, она позавчера пила кофе?

Блондинку Бертран помнил. Выглядела она достойно запоминания. Жопастая, сисястая и длинноногая. А лицом немного напоминала юную Марику Рёкк.

— И кто же ее? — тревожно спросил Бертран.

— Кто же его знает? — удивился официант Курт, хитровато улыбаясь. — Одно ясно, маньяк самый натуральный. Он ее не просто убил, а груди отрезал и на живот перешил. Очень, между прочим, искусно. Только она все равно кровью истекла. Теперь полиция всех допрашивает. Только ни хрена они не найдут, эти крипо. Помнишь убийства докеров в порту? До сих пор они их не раскрыли и теперь уже никогда не раскроют. А куда ты уезжаешь, Берт?

— В Южную Америку, — важно сказал Гюльзенхирн. — Заделаюсь фазендейросом.

ПОЕЗД НА ПАРИЖ, 4 июня 1953 года

Оформление документов не заняло много времени.

— Друзья в министерстве, — объяснил свои успехи господин Мюллер. — Для того, кто имеет талеры и друзей, все двери открываются быстро, а проблемы перестают быть проблемами. — Вы уже готовы?

— Собираюсь, — сказал Бертран. — Не оставлять же вещи здесь!

— Как раз лучше их оставить здесь, — сказал Мюллер. — Климат там мягкий, к тому же грядет лето, а лишний багаж вам будет только мешать. Все необходимые вещи мы купим в дороге.

Как уже пришлось убедиться Бертрану Гюльзенхирну, посланец дяди не был скупым человеком. Порой это даже вызывало легкое раздражение Бертрана — слишком легко тратил их с дядей деньги этот маленький невзрачный человечек. Ну, скажите на милость, зачем нужно было брать билеты в экстра-класс, вполне можно было доехать до Парижа вторым классом, тем более что путь этот был не столь уж и длинным. Да и за продукты господин Мюллер платил не глядя, выбирая лишь самое дорогое. Но кто сказал, что самое дорогое это еще и самое вкусное? Нет, немецкой бережливостью этот господин не отличался, скорее уж можно было его отношения к деньгам назвать французским легкомыслием и расточительностью. Но в том-то и дело, что господин Мюллер был чистокровным немцем и, Бертран в этом мог поклясться, ранее проживал где-то в высокомерной Восточной Пруссии.

Однако надо было честно признать, путешествие в экстра-классе спального вагона имело свои прелести. Одно зеркало чего стоило! Не удержавшись, Бертран даже надел свой Железный крест и, покрасовавшись в нем, гордо повернулся к попутчику.

— Как вы думаете, господин Мюллер, я произведу впечатление на дядю, появившись перед ним с этой наградой? Мне ее вручил сам фюрер!

Мюллер в сомнениях пожевал тонкие губы.