Игры арийцев, или Группенфюрер Луи XVI - [15]

Внешнее благодушие его не могло обмануть Бертрана, перед ним сидел враг, который был вынужден притворяться благожелательным и великодушным. Именно поэтому Бертран счел разумным не протестовать и не вступать с герцогом в споры.

«Погоди, старая сволочь, — думал Гюльзенхирн, с отчаянием волоча ноги к своей лошади, лениво пасущейся вдоль дороги. — Дай только добраться до дяди, я ему все расскажу, и про эти угрозы тоже!»

Но в глубине души Бертрана уже жил отчаянный страх, и он понимал, что никому и ничего не расскажет. Черный старик, который уже восседал на тонконогом жеребце, умело натянув поводья, напоминал ему не человека, а паука, который впился в хребет животного и не покинет его, пока в теле лошади будет оставаться хоть одна капля крови. От такого надо было держаться подальше. Самое лучшее, что мог сделать Бертран, это забыть о существовании этого безумного человека сразу же по приезде в поместье. Все, чего касался герцог, настигала мучительная смерть, даже дикая любовь его, не похожая на все то, с чем сталкивался Гюльзенхирн, была похожа на смертельную болезнь вроде оспы или чумы. Такие ничуть не лучше змей, они тоже могут легко укусить тебя в верхнюю треть бедра. Как герцог назвал эту змею? Бертран пытался вспомнить имя змеи и не мог.

Все чаще и чаще на лесной дороге встречались всадники в средневековых одеждах, иногда они попадались уже целыми группами. Промаршировал отряд лучников с огромными луками в кожаных чехлах. Унылыми цепочками тянулись процессии индейцев в скудных одеждах. На головах их виднелись тюки с неизвестным грузом. Бертран обратил внимание, что каждую группу индейцев сопровождал рыцарь в кожаном камзоле. Рыцари были вооружены мечами, но Бертран заметил, что за поясом каждого из них торчит рукоять «парабеллума». Похоже, что мечи здесь были скорее данью традициям, а уповали все-таки на пулю, против которой не мог устоять ни один меч.

Некоторое время они ехали молча.

Господин Мюллер, судя по его мрачному и унылому виду, обиделся и больше не предпринимал попыток втянуть Бертрана в свою безумную игру, в которой было задействовано столько людей.

Только когда лес расступился и стали видны строения, спутник Бертрана нарушил молчание:

— Тартагаль, — обиженным тоном сказал герцог де Роган. — Радуйтесь, милейший Бертран, ваши мучения кончились. Можете забыть о лошади, дальше нас понесут негры.

Городок оказался совершенно таким, каким представлялись провинциальные городки в голливудских фильмах — дощатые двухэтажные здания с коновязями подле них. Но полностью увидеть патриархально спокойные улицы городка ему не удалось — дорога свернула в сельву, и вновь всадников окружили переплетенные лианами деревья и кустарники, сливающиеся в одну непроходимую стену.

Однако человек, называющий себя герцогом де Роганом, не солгал. На поляне стоял роскошный паланкин голубого цвета, длинные ручки которого держали индейцы — по четыре человека впереди и сзади. Паланкин был украшен уже виденной Бертраном Гюльзенхирном эмблемой — скрещенными лилиями с маленькой короной над ними.

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КОРОЛЬ, 19 июня 1953 года

Более всего Бертрану Гюльзенхирну хотелось, наконец, увидеть своего дядю. Убедиться, что он и в самом деле существует. А то уж его начали терзать сомнения в том, что дядя, о котором ему столько рассказывал человек, называющий себя герцогом де Роганом, и в самом деле существует. Более реальным теперь казалось это фантастическое королевство, подтверждения существования которому Бертран встречал все чаще и чаще. Но чтобы королем был здесь его дядя! Нет, в это Бертран не мог поверить.

Пусть это было давно, но он помнил Зигфрида Таудлица одетым в эсэсовский мундир и начищенные сапоги с высокими голенищами. А вот лица дяди он никак не мог вспомнить, хотя и очень старался. В памяти всплывали мундир, сапоги, фуражка с высокой тульей, а вместо лица было какое-то смазанное серое пятно. Мельком вспоминались серые внимательные глаза, тяжелый подбородок с ямочкой, римски горделивый нос и широкие скулы, но в единый образ все эти выразительные детали никак не собирались.

А вот лицо герцога, сидящего в паланкине напротив него, он вряд ли когда-нибудь сумел забыть. Этот мелкий остренький подбородок, эти тонкие губы, похожий на птичий клюв остренький нос, бледные губы и веснушки под глазами, все это невозможно было забыть.

Сейчас де Роган дремал. В черном своем одеянии он напоминал нахохлившегося ворона.

Отодвинув занавеску, Бертран осторожно выглянул из паланкина.

Вокруг были зеленые заросли, а если посмотреть вниз, то видны были коричневые мускулистые икры индейцев, несущих паланкин. Знать бы только, куда они его несут! Бертран задернул шторку, откинулся на мягкое шелковое сиденье, стараясь не смотреть на покачивающееся неподвижное личико своего спутника, и закрыл глаза. Если это и был бред, то бред удивительно увлекательный, он напоминал сон авантюриста. Незаметно Бертран уснул. Сон его на этот раз был лишен сновидений, скорее всего мозг его просто устал бояться. Постоянное нахождение в напряжении чаще всего к этому и приводит — тело расслабляется, отключается мозг, не воспринимая окружающую действительность, и в минуты бодрствования кажется, что ты по-прежнему спишь.