Игрушка для чудовища - [56]

— Почему ты это сделала? — хрипловатый и подозрительно спокойный голос.

Ничего хорошего за этим не последует, уверена.

— Простите, господин.

— «Простите, господин» и все? — в поле зрения появились туфли Клио.

Он встал напротив меня, совсем близко.

— Я не хотела, чтобы так вышло, — пролепетала вполне искренне. Ведь правда же, не хотела. — Не знала, что за домом следят… Простите, мне жаль.

— Ммм… — протянул Кавьяр задумчиво. — Посмотри на меня.

Боязливо подняла глаза.

— Ты все время меня разочаровываешь. Не понимаю, почему до сих пор не убил тебя?

— Может, потому что я твоя связь с теми бандитами? — хотела осадить грека, выставив себя сообразительной.

Кавьяр выгнул бровь и насмешливо улыбнулся.

— Да что ты говоришь? А может, потому что ты как никто другой боишься меня, и это жутко заводит, м? Или, к примеру, мне легко из тебя слепить что-либо на свой вкус?

Не удивилась, признаться, таким выводам Клио. От него буквально несло самоуверенностью и высокомерием. Гадость-то какая. Когда человек убежден в собственном могуществе, он становится глупым. А глупость, как известно, приводит к риску. Ну, а риск, в свою очередь, чаще всего убивает.

Поэтому я подожду, Клио, когда ты начнешь рисковать. И ведь начнешь же рано или поздно, потому что иначе тебе не спастись от тех, кто сегодня напал на особняк. Вот тогда-то я и воспользуюсь моментом.

— Возможно, вы правы, господин, — улыбнулась уголком губ.

Что-то горячее разлилось в груди от осознания того, что меня ждут перемены. Предвкушение и предчувствие смешались, создав потрясающий микс, который чудесным образом придал мне сил.

Кавьяр ничего не заметил: ни того волнения, что отразилось на моем лице, ни радости, потому как отвернулся и подошел к столу. С невозмутимым видом грек переложил какие-то бумаги и, задержав взгляд на одной из них, улыбнулся.

— Вообще, Летти, я имел в виду твою маленькую смерть, когда спрашивал, почему ты так поступила? — пояснил Клио. — Хавьер справится со своей утратой. А вот ты совсем не подумала о последствиях той выходки, правда ведь?

Прямо физически ощутила, как Кавьяр меня уничтожает взглядом и, посмотрев на него, побледнела — кровь отхлынула от лица.

Вот сука, он догадался…

— Так, говоришь, об аллергии своей ты не знала? — прищурился, изображая участие и понимание, и медленно приблизился. — Прочти, пожалуйста.

Мои руки дрожали. Это даже Клио заметил, но ничего не сказал, лишь многозначительно фыркнул.

Вначале у меня не получалось сосредоточиться на тексте. Грек стоял слишком близко, нависая надо мной, как будто пытался придавить тяжелой энергией властности. Но все же скользнуть взглядом по нескольким строкам мне удалось, и лист сам по себе выпал из рук.

Выписка из истории болезни, видимо, присланная по факсу, сообщала о том, что в возрасте семнадцати лет у меня была зафиксирована остановка сердца, случившаяся в результате анафилактического шока… Далее перечислялись конкретные препараты, категорически мне запрещенные. Интересно, кто предоставил греку эту информацию? Хотя, что это я? Деньги правят миром.

— Что скажешь? — напомнил о себе Клио.

Впрочем, я и не забыла о его присутствии. Особенно учитывая то, что он стоял рядом и стирал меня в порошок. Не буквально, конечно, но лучше бы на месте пристрелил, чем вот так смотрел.

— И давно ты об этом узнал? — спросила бесцветным голосом.

— Даже если бы бумагу успели выслать немного раньше, все равно не остановил бы тебя. Почему-то я был уверен, что ты лжешь. И с самого начала понял — пойдешь до конца. Впечатляет. Только вот твой эгоизм для меня — нечто невообразимо неожиданное. Вроде бы ты бросалась Юми защищать, вроде бы и сострадательность в тебе зашкаливает. Тогда, что за хрень ты устроила с этим безнадежным самоубийством, а? Марио привязался к тебе. Жалел, заботился, а ты принялась, как последняя сука, себя с его помощью убивать… Чем больше тебя узнаю, тем тверже убеждаюсь в правильности своего выбора. Тебя наказывать надо, причем сурово, потому что такая дурь в твоей башке сидит, что только болью и выбьешь.

— Будто ты не любитель чужими руками жар загребать! — огрызнулась в ответ.

Жалкие попытки отгородиться от горькой правды. Я ведь именно так и думала о себе, как грек сказал, когда док инъекцию делал.

Это ужасно. Я не была такой раньше. Ни бессердечной, ни эгоистичной. Что изменилось? Что сломалось?

— Не говори больше ничего, — усталый тон Клио заставил меня подняться.

— Разве ты мне отец? Что за выражение: «Болью надо дурь выбивать?» Искал себе умную-красивую-покорную? Извини, это не по адресу…

— Заткнись. Я думал, ты сильнее… Похоже, ошибся. Суицид — это последнее, что ожидал от тебя. Так низко…

— Низко? — искренне удивилась, и волна истерики накатила так неожиданно, что остановить ее уже не успела. — Да просто я наложница… Ты лишил меня всего… Даже не посмотрел, было ли у меня что-то. Уничтожил мать ложью о моей гибели… Чего можно было ожидать от меня? Я бы попыталась умереть снова, если бы подвернулась возможность…

— Не дождешься…

— Ты мне о жалости говоришь? О сострадательности? Кому здесь можно посочувствовать? Все подонки и мрази! Для вас нормально то, что для других равносильно смерти. Я ненавижу вас всех! От всей души ненавижу!