Игрушка Белоглазого Чу - [16]

– Откуда во мне взялся э… Зелибоба? – количества употребленных субстанций, понял Руслан, на такую качественную галлюцинацию не хватило бы.

– Вот смотри, – старик с ловкостью фокусника одной рукой выхватил из воздуха сдутый воздушный шарик небесно-голубого цвета, а другой – две высушенные горошины. – Иногда случается так, что одну яйцеклетку оплодотворяют одновременно два сперматозоида. Знаешь, что тогда получается? Слепец разлепил посыпанный тальком сосок шарика и засыпал горошины внутрь.

– Близнецы? – неуверенно промямлил Руслан.

– Именно! – старик, демонстрируя мощь своих легких, с одного выдоха надул шарик до внушительных размеров и перекрутил сосок, чтобы воздух не выходил. – Однояйцовые.

– О, – Руслан, как зачарованный, следил за шариком, пляшущим в руках старика.

– Когда сперматозоид оплодотворяет яйцеклетку, появляется новое существо – зигота, – сверкая бельмами, старик тряхнул шариком так, что горошины внутри него, как показалось Шайморданову, зазвенели. – Стоит появиться зародышу, как его в тот же момент оплодотворяет душа. Появляется очередное новое существо – человек. Но с душами все несколько сложнее. Если в тело человека по стечению обстоятельств попадает две души, близнецов на свет не рождается. Количество душ во вселенной строго ограничено, поэтому, если кому-то досталось две, кому-то не достанется ни одной.

– И?

– И! – старик вскочил на ноги и с глухим звуком стукнул Руслана надутым шариком по голове. – В тебя, как в этот шарик, залетело две горошины, то есть души. Поэтому во всех делах тебе сопутствует двойная удача. Два ангела-хранителя оберегают тебя – простая арифметика. Но закон сохранения или, как я его называю, правило нормо-часов действует безотказно. Если ты можешь выпить бутылку за полчаса, то с приятелем – таким же любителем заложить за воротник, как ты, – бутылка опустеет как минимум в два раза быстрее. Понял?

– Мои ангелы-хранители выпивают на двоих? – предположил Руслан.

– М-да, неудачный пример, – старик на секунду задумался. – Ничего толкового в голову не идет. Ладно, допустим, что ты бежишь в два раза быстрее, чем все остальные. Прямым следствием этому будет то, что и к финишу ты прибудешь в два раза раньше. Теперь усек?

– Нет, – честно признался Шайморданов.

– Склеишься ты четко посередине отмеренной жизни, – наплевав на политкорректность, выдохнул дед, начиная терять терпение. – А если уж быть совсем точным, то сторчишься. Всему, знаешь ли, своя цена. И, коль скоро мы с тобой говорим о душах, то это не тот материал, про который можно сказать «оптом дешевле» или «две штуки по цене одной».

– Что же мне делать? – до Руслана мучительно медленно, спотыкаясь и падая на каждом шагу, начал доходить смысл сказанного стариком. – Ну, чтобы не сторчаться.

– Прекратить употреблять наркотические препараты – для начала в слоновьих дозах, позже – вобще, – дед хлопнул в ладоши и шарик исчез так же внезапно, как появился. – Только у тебя ничего не получится, пока ты не избавишься от Зелибобы. А точнее, не вернешь его тому бездушному неудачнику, которому Зелибоба предназначался.

– Кому? Как? – Руслану показалось, что вместе с отделившимся от него двойником из головы исчезла половина серого вещества – настолько тупым Шайморданов себя еще никогда не чувствовал.

– Кому, могу подсказать, если сам не догадываешься, – дед снова устроился на мятых газетах. – А вот как – это уже тебе самому придется придумывать.

– Дедушка, подскажи, ну пожалуйста, – Руслан чуть не плакал. Беспомощность перед лицом приближающейся безвременной кончины породила дрожь в коленках, сосущее чувство под ложечкой и металлический привкус во рту.

– Не хнычь, – строго прикрикнул на Шайморданова слепец. – Здоровый бугай, а разнюнился хуже девки. Зелибоба должен был очутиться в твоем бывшем подельнике – Пузднецове. Помнишь, как по твоей указке ему чуть шею не сломали? Вижу, помнишь. Если бы он умер, то разговаривать бы нам с тобой не пришлось – нет человека, нет проблем. Ты бы его не надолго пережил и поделать тут уже ничего было бы нельзя. Так что действуй, если, конечно, жить охота. Удачи тебе не желаю – не зависит она от моих пожеланий. Прощай.

– Дедушка, подожди! – переходя на визг крикнул Руслан, упав на колени и схватив старика за плечи.

– Ну, чего тебе еще? – дед брезгливо поморщился и аккуратными, но уверенными движениями, отделался от объятий Шайморданова.

– Как ты с белыми глазами все видишь?

– А… гхм… – старик на секунду задумался, после чего скороговоркой пробормотал что-то вроде «разговор душевный, да собеседник не кошерный», кашлянул в кулак, щелкнул пальцами и…

…меня как на такси с похмела укачало – то в жар, то в холод кидать стало, голова квадратная, блевать тянет. Глаза поднимаю – нет никого под потолком, опускаю – от старика хоть бы хуй остался. Ага, думаю, Зелибоба, значит, в меня вернулся, а дед сдриснул под шумок. Я так прикинул, покумекал – ебать меня в рот, если такая хуйня может посреди дня без дозы твориться. А сам бочком-бочком, да съебался до дому побыстрей. Про себя решил, что это ресторанные говнюки мне дрянь какую-нибудь вкололи да мусоров по следу послали. Пару дней пройдет, думаю, забуду про эту хрень, как про хуев сон. И чё ты думешь? Какое там, в пизду, забудешь! Слова козла этого белоглазого так иголками в мозгу и шиперятся. Даже когда на Вальке оттягиваюсь, все про ЖэТэБэКАСД думаю. Не с проста я тогда под потолком бултыхался, не клина я с дедом словил – все правда, все было. Жопой чую, что старик меня наяву за штанину хватал и пиздеж его не порожняк беспонтовый. Сидит во мне Зелибоба сраный, толкает меня копытом в могилку. Чую и все тут. Вот я к тебе в гости и заглянул, на огонек.