— Конечно. Иногда я работаю в паре с Мэйбиллин Зайбэк. Твоей сестрой, надо полагать.
Он пожал плечами:
— Одной из.
Она испытала вспышку внезапной зависти:
— Большая семья.
Как говорится в старинной семейной загадке: десяток братьев и сестер, причем расклад таков: полдюжины бесстрашных дев, четверка мужиков. Да, больше, чем обычно, в наши дни, по одному на каждый месяц в году. У мамы с папой была куча свободного времени.
У Лун в сознании словно зажглась лампочка. Или зазвонил колокольчик. Она обнаружила, что бормочет другой детский стишок-запоминалку про месяцы и выходные:
— Тридцать три дня, угольки в золе — в июне, июле и сентябре, — тут она с улыбкой кивнула Эмберу, и тот улыбнулся в ответ. — Зимой и летом по дню прибавим. И 29 февраля раз в четыре года поставим.
Эмбер широко ухмыльнулся:
— Именно. Вынужден заключить, что они планировали наши дни рождения с удивительной выдержкой. А у тебя?
«У меня — что? Ах, семья!»
— Увы, я единственный ребенок, — сказала Лун. — Я потеряла всякую связь с родителями, когда меня приняли в Ассамблею.
— Неплохая компания, эта Ассамблея. Слегка заезженные, может быть. Ты принесла им глоток свежего воздуха.
— Эмбер, я не настолько молода. Но все равно спасибо. Не пора ли нам идти?
— Как прикажете, — он подставил локоть, ее рука легко скользнула на предложенное место, и они двинулись по направлению к витой лестнице, вызвав еще больше похотливых взглядов и шепотков. Быть может, никто не любит певцов — но тогда зачем платить столько денег за возможность сидеть здесь и выпивать? Они вышли через задний ход к аллее и на полминуты замерли, благопристойно держась за руки, изучая небо, булыжную мостовую, загаженную кирпичную стену фабрики. Здоровенный мужчина в костюме банковского менеджера выскочил из той же двери и бросился за ними вслед.
— Грязная черная шлюха! — крикнул он и попытался ударить Лун.
Несмотря на невнятную речь, нападающий оказался совершенно трезвым, поэтому, когда девушка уклонилась от его пьяного кулака, тот оказался совсем не там, где она ожидала, и врезался ей в челюсть.
— Ты, членосос дерьмоголовый! — заорал мужчина на Эмбера.
Как в тумане, Лун наблюдала за размытой, вытянутой рукой Эмбера. Маленькое оружие стреляло почти бесшумно, и деформер упал на камни, лишившись половины головы.
— Вот дерьмо! — сказал Эмбер. — Извини, я стормозил. Не надо было пить.
— Забудь, — ответила Лун. — Бери мерзавца за ноги, я найду точку нексуса, — она обратилась к операционной системе «Schwelle» [2], и открылся проход. Со звуком, какой, наверное, раздается, когда трейлер врезается в пожарный гидрант, на них обрушилась вода, водоворот черноты на темной аллее. Их захлестнуло, опрокинуло на землю, вода, шипевшая и пенившаяся на камнях, вырвала из рук труп и швырнула на фабричную стену. Лун, захлебнувшаяся и насквозь мокрая, выкрикнула команду. «Schwelle» закрылся, шум мгновенно стих. Вода плескалась по аллее, шлепала по стенам, просачивалась на соседние улочки и в водосточные канавы. Кто-то кричал. Над клубом вспыхнул свет.
— Клянусь быком Митры! — грязный и потрясенный, Эмбер заковылял по волнам, чтобы подобрать их приз. Лун скинула туфли, задохнулась от холода. Помогла затащить труп в пожарный лифт.
— Должно быть, негодяи нашли этот нексус, — сказала Лун, — и затопили всю проклятую долину. Убийственно, зато эффективно.
— Египет? Индонезия?
— Китай. Они любят такие гигантские гидравлические проекты. Проклятье, я была там всего несколько лет назад!
— Хочешь, теперь я поищу?
— Нет, нет, у меня есть с десяток запасных лазеек. Подожди секундочку, — она тяжело дышала.
Эмбер тоже переводил дух — труп был тяжелым и неудобным. Лун произнесла новую команду. Со рвущимся треском на фоне темноты открылся новый «Schwelle», за которым таилась такая же темень. Позади них из клуба выскочил Роджерсон с ружьем, готовый крушить всех направо и налево, за ним по пятам следовали К-машинные бездельники.
— Черт, давай, Лун!
— Я ушла, — бросила она и шагнула вперед. Он с трупом на плечах ринулся следом, и девушка мгновенно закрыла проход. Так рождаются городские мифы. Лун искренне надеялась, что кратковременный потоп принес с собой рыб или лягушек. Эмбер с глухим стуком свалил мертвую тварь на землю. Они стояли под незнакомым звездным небом на поле душистого клевера. Где-то неподалеку рявкало большое животное — может, млекопитающее, может, что-то поэкзотичнее. Похожая на сову птица скользнула над их головами, в ее глазах блеснул лунный свет. Потом уселась на темное дерево. Босая Лун сделала один шаг и почувствовала, как что-то теплое мягко обволакивает пальцы, а ноздрей достигает значительно менее приятный аромат.
— Как ты имеешь обыкновение выражаться, дерьмо, — сказала она. — Ненавижу деревню, — и, аккуратно отступив назад, вытерла ногу о бархатистые заросли клевера.
— Город не намного лучше, — отозвался Эмбер с легким смешком. С карманным фонариком в руке он рассматривал безголовый труп. Кровь, и плоть, и что-то еще, больше похожее на механическую начинку. Без сомнения, мертв, если допустить, что такие твари вообще могут считаться живыми. — Интересно, почему им свойственна столь мерзкая нетерпимость? Лун согласно кивнула:
