Игрок - [40]

По пути домой я купил газету, где печатались объявления о работе, но не нашел там ничего утешительного. Колонка "Требуются" состояла всего из пяти-шести вакансий, зато раздел "Ищу работу" занимал две страницы. Тем не менее я честно обошел все места, где были нужны сотрудники, и везде получил от ворот поворот. Даже чтобы устроиться младшим помощником аптекаря или продавцом метел, требовался по крайней мере аттестат о сдаче СОВ, до которого мне оставался целый год. Я отправил множество писем знакомым и родственникам, но помочь никто не мог. Отец Колина Розье предложил устроить меня по знакомству секретарем в какую-то фирму, но там обещали платить всего три галлеона в неделю, а этого не хватило бы даже на выплату процентов. И ведь нужно было еще на что-то жить...

На большее, впрочем, рассчитывать и не приходилось — в то время оклады везде были маленькие, и даже управляющий такого большого магазина, как "Флориш и Блоттс", получал всего около восьмидесяти галлеонов в месяц. А мне о подобной должности не приходилось и мечтать. Даже если бы я бросил Хогвартс, это ничего бы не дало. У меня оставалась "заначка" — скопленная из карманных денег сотня галлеонов, — но ее следовало беречь, как зеницу ока, и растягивать как можно дольше.

Перезанять денег тоже не удалось — все, кто мог, и так нам уже помогли. Тот самый кузен Филипп, который втравил нас в аферу с ростовщиком, теперь отделывался обещаниями — дескать, сейчас никак невозможно, но вот в следующем месяце... Пару раз он приходил к нам, сокрушенно качал головой, выражал искреннее раскаяние, что из-за его совета все так получилось, и клялся, что непременно найдет выход. Тогда я еще верил, что он действовал из лучших побуждений и просто был слишком неопытен в финансах, как и моя мама. Лишь намного позже я понял, что мамин кузен поступал вполне сознательно и сдал нас на милость Баркера из расчета на долю в прибылях. Уж очень заманчиво было наложить лапу на такое поместье, пользуясь тем, что его владельцами остались вдова и четырнадцатилетний мальчишка.

Впрочем, все это уже не имеет никакого значения. Тем более, что и двадцати лет не прошло, как я расплатился с Филиппом так, как он того заслуживал. Точнее, с его семьей — сам он к тому времени умер, так что, к сожалению, не успел достойно оценить моей благодарности... Однако это в любом случае неважно.

***

А тогда я был в каком-то странном настроении, которое даже отчаянием нельзя было назвать. Это больше напоминало лихорадку. В голове у меня как будто постоянно щелкал арифмометр. Я засыпал и просыпался с мыслями о деньгах, перед глазами все время стояли колонки цифр, и от этих бесконечных черных закорючек на пергаменте меня тошнило. Иногда меня охватывало какое-то нервное веселье — а, пропади все пропадом, осталось ждать каких-то полгода, а там... По крайней мере, все закончится. Не умрем ведь. Прибьемся к каким ни на есть родственникам, как-то да проживем.

Но надолго этого не хватало. Через четверть часа я опять четко представлял себе, как мы потеряем Дом — место, где я вырос, место, без которого не представлял себе своего будущего, место, где сотни лет жили мои предки... С улицы тянуло запахом яблок и леса, знакомые до мелочей доски паркета поскрипывали под ногами. А нам предстояло лишиться этого навсегда, уйти к чужим людям, стать приживальщиками при тех, кто согласится нас облагодетельствовать. Я вспоминал, как у нас жили Принсы — Мерлин, неужели и нам с мамой так придется? Ходить вдоль стены, улыбаться, хочешь не хочешь, униженно благодарить за подачки...

От этого становилось так тоскливо, что хоть волком вой или бейся головой о каменную стену.

Так ведь не поможет...

Слегка отвлекали только хозяйственные заботы — эльфов теперь не было, и все приходилось делать самому. Тут-то и пригодились полученные в Хогвартсе навыки. Очень скоро я стал заправским фермером — научился определять степень зрелости фасоли, понял, что вилки капусты срезают осенью, а клубника в саду вызревает в июне, зато в оранжерее круглый год. Когда я наконец сумел заколдовать вишню так, чтобы ягоды аккуратно ссыпались сами собой в плетеную корзину, а не разлетались во все стороны, как дробь из магловского ружья, это очень прибавило мне уверенности в своих силах. Еще я ходил каждое утро в лес — проверять силки и ставить новые. Однажды даже сумел снять утку на вечернем перелете, так называемой «тяге». Так что смерть от голода нам с мамой не грозила. Но я не мог забыть, что все это временно. Короткая передышка перед окончательным и полным крахом.

Сил хватало только на то, чтобы успокаивать маму, убеждать ее, что я уже почти договорился о работе и уже почти нашел, где занять денег. Еще я написал короткое письмо Колину — "Все нормально. Приеду в Хогвартс — расскажу", — а также сходил в деревню на магловскую почту и вполне успешно получил там письмо до востребования, написанное Томом. Сумел даже купить марки и конверт, не выставив себя полным идиотом (ну, почти), и написал ему такой же лаконичный ответ.

Мне не хотелось ни с кем делиться своими проблемами. Помочь ничем не помогут, а описывать это все — только лишний раз мучиться. Больше всего мне тогда хотелось умереть, чтобы ни о чем не думать.