Игрек Первый. Американский дедушка - [9]

Когда Станислав Сергеевич по неосторожности поделился с коллегами своими страхами, те подняли его на смех. Будучи материалистами, они признавали только оружие, которое можно пощупать.

«Человеческий мозг — самое мощное оружие!» — дурачился Коробочкин.

«Хук справа — и мозги всмятку!» — в таком духе слышал ответы пытливый майор от простых оперов. Может быть, поэтому его тянуло к интеллигентному Ознобишину.

Бывшие соперники Коровко и Засекин скорбели о своей политической смерти, подружившись на нескончаемых поминках. Их безопасность больше не беспокоила Коробочкина, но причина внезапного умопомешательства кандидатов в мэры продолжала будоражить воображение сыщика.

— Твой Мальчиков на самом деле «черный глаз»? — допытывался он у Ознобишина.

— Если Мальчик кого‑нибудь ненавидит, тот человек долго не протянет.

— Почему?

— Чахнет. Больной испускает очень много отрицательной энергии.

— Например? — хмурился майор, впервые воспаряя в метафизические выси.

— Мальчик терпеть не мог Колюню… На этой почве у санитара появилась тяжелая депрессия…

— Как же ты можешь держать у себя убийцу!

— Стараюсь не вызывать у него дурных чувств.

«За что сажать такого преступника? — маялся сыщик. — Даже если он совершит преднамеренное убийство, доказать это будет невозможно!»

Станислав Сергеевич ругал себя за легковерие, но ничего не мог с собой поделать: верил в ахинею об убийстве силой человеческого мозга.

* * *

Облачившись в белый медицинский халат, Коробочкин обратился к больному Мальчикову с каверзным вопросом:

— Вы были на встрече Коровко с избирателями?

— Когда он лажанулся? А как же!

— Как вы к нему относитесь?

— Нормально. Я хотел его убить. Не получилось.

Коробочкин понял, что слава Герострата кружит безумцу голову. Самым дорогим подарком для него стал бы арест за дьявольские штучки.

— А с Колюней получилось! — поспешно добавил сын Сатаны, чтоб не разочаровывать важного посетителя.

— Расскажите поподробней.

— Нагнал на мерзавца мрака. Спасение от него — только через окно.

— Попробуйте со мной, — попросил сыщик.

— С вами не получится. Вы у меня вызываете симпатию.

Коробочкин, не медля, устранил это препятствие, съездив убийце по физиономии.

Тот с кровожадным урчанием вперил взор в обидчика.

Через одну или две минуты сыщик испытал напряжение во всех членах, но суицидных мыслей не возникло Еще через минуту майор ощутил любовное томление, не смущавшее его покой после предыдущего посещения Воробьевки. Чувственному воодушевлению не помешало даже задушенное сопение убийцы.

Коробочкин обернулся. За его спиной безмолвно стояла длинная девица. Тощая кукла.

— Иннокентий Иванович просил вас зайти к нему. — Всепонимающая улыбка.

— А вы кто такая?

— Я ведьма, — сказала барышня так же просто, как «я уборщица».

Когда она вышла, Мальчиков прекратил убийство.

— Помешала, стерва!

— Жаль.

— Все равно теперь вы от меня никуда не денетесь!

2.

Диагноз «гетера», поставленный доктором Ознобишиным Алевтине, требовал уточнений и пояснений.

Сообщив доктору при знакомстве, что не занимается любовью за деньги, ведьма не солгала. Ей нравилось возбуждать в мужчинах страсть, но вовсе не утолять ее. Вид изнемогающего от вожделения джентльмена будоражил жестокосердную даму. Но для того, чтобы в конце концов испытать нечто похожее на наслаждение, ей требовалось свести с ума свою жертву. Ведьма.

Игрека она пожалела. Впервые в своей третьей жизни испытав любовный голод, долговязый мальчик не ведал, как его утолить. И потянулся к Сизарю. Мужик дрыхнул на соседней койке. Разомлев во сне, он пустил слюнявый ручеек. Очень сексуально.

Если б Алевтина не поспешила, Долговязый мог бы стать гомосексуалистом. Игрека ведьма называла ангелочком. Допустить, чтоб ангел стал педерастом, гетера не могла и предотвратила ошибку природы.

Создатель позаботился о том, чтоб все, связанное с особенностями строения женского тела, стерлось у юноши из памяти.

Любовь с девственником пробудила у Алевтины материнский инстинкт. Мальчика ей хотелось не мучить, а баловать.

Вместе с ангелочком ведьма не раз улетала в заоблачные выси. При этом она впервые испытала откровение, названное ею переселением душ. Отчетливое ощущение при слиянии тел, что ее душа заняла пустовавшее место в теле Игрека.

Когда это случилось, любовники испытали блаженство, именуемое неземным.

* * *

Для пациентов Воробьевки происходившее между Игреком и Алевтиной было обыкновенным совокуплением потных тел. На слово «душа» в психушке еще в достопамятные времена наложили табу.

Любовники укрылись в женской палате. Единственная соседка Алевтины по прозвищу Кукушка, движимая человеколюбием, отправилась в процедурную с просьбой поставить ей клизму. Прихоть сумасбродки была исполнена.

Немолодую истеричную даму, всю жизнь трудившуюся в доме отдыха массовиком — затейником, все, включая медперсонал, побаивались, потому что она куковала, предсказывая грядущее каждому, кто к ней приближался. Накануне гибели Колюня легкомысленно подошел к Кукушке с какой-то пустячной просьбой. И услышал пугающее, как выстрел:

— Ку!

— Что «ку»? — с беззаботным смешком спросил поддатый Колюня. Ку-ку? — шутник повертел пальцем у виска.