Игрек - [72]

Мистер Белл обнял дочь за плечи.

— Знаешь, Флер, довольно трудно спасти мир в одиночку, — шутливо заметил он и добавил: — Имей в виду: уж коли профессор сумел создать эту Сферу, о которой сейчас рассказывал, кто знает, что он сделает в следующий раз?

— Боюсь, это была чистая случайность, — возразил профессор Огден.

— Или волшебство, — предположил Гэвин.

— Или чудо, — подхватила миссис Белл.

— Это уж точно, — согласился профессор. — А между тем Флер права: у нас появилась возможность что-то изменить. Могу обещать, что больше никаких рискованных экспериментов не будет, — никто не станет строить роботов только для того, чтобы потешить собственное тщеславие. Мы должны все вместе решать, какие технологии нам нужны. А это зависит от того, какое общество мы хотим создать.

— Такое, в котором мы сами сможем выбирать себе будущее! — пылко заявил Гэвин. — Я имею в виду место жительства, профессию… В котором мы не будем подозревать друг друга. И будем друзьями, — добавил он.

— Я согласен с тобой, Гэвин, — кивнул профессор Огден. — Мы слишком долго были разобщены.

Он сделал шаг назад. Миссис Белл восприняла это как сигнал, что пора уходить, и нагнулась к Шарлотте.

— Но это не значит, что мы больше не будем строить роботов, — неожиданно добавил профессор. Он откашлялся. — Игрек, тебе пора возвращаться домой. Но надеюсь, когда-нибудь ты поможешь нам создать новое поколение роботов, похожих на тебя, а может быть, даже на Сферу. — Профессор озорно подмигнул миссис Белл, а потом, снова напустив на себя серьезный вид, перевел взгляд на робота. — Конечно, если ты захочешь присоединиться к нам…

Игрек обвел взглядом всех своих друзей: профессора, мистера и миссис Белл, Гэвина, Флер и Шарлотту. За ними, в дверях, излучая ровное сияние, парила Сфера. Робот кивнул.

— Почему нет, — сказал он.

Эпилог

Новый наставник — когда он наконец появился — тоже сидел под деревом, таким толстым, что Игреку пришлось бы изрядно растянуть руки, чтобы обхватить ствол. Ветви дерева утопали в белоснежных цветах.

Он так же был обернут в простыню, но выглядел куда менее скромно, чем тот, первый философ. Простыня была ярко-оранжевого цвета и свободно ниспадала с плеч, подставляя солнышку огромный живот. Интересно, подумал Игрек, все философы такие пузатые? Наверное, если так растолстеешь, поневоле станешь философом. Или это от философии животы становятся такими большими? Должно быть, это из-за постоянного сидения под деревом…

Новый наставник говорил очень мало, вопросов не задавал вовсе, да и глядел всё больше куда-то вниз, однако, усевшись напротив, Игрек ощутил прилив умиротворения. Некоторое время оба наслаждались молчанием — во всяком случае, роботу так казалось.

— Люди — ужасно забавные существа, — принялся размышлять он вслух. — Иногда они так поглощены своими эмоциями, особенно когда напуганы, что даже теряют способность размышлять.

— Оммм, — протяжно пропел философ.

— А иногда пытаются вести себя как машины, словно и вовсе никаких эмоций не испытывают. Вот тогда они начинают уже по-настоящему причинять друг другу вред…

— Оммм, — снова пропел философ.

— Профессор Огден надеется, что новое поколение роботов поможет им вспомнить, что значит быть людьми.

— Оммм, — не унимался философ.

Игрек поднял голову и поглядел на солнце. На синем небе не было ни облачка.

— У людей есть то, чего никогда не будет у меня. Это что-то таинственное, какая-то жизненная сила. Но они принимают ее как нечто само собой разумеющееся. Эта же сила есть и у деревьев, птиц, скал…

Теперь философ смотрел прямо на него, с какой-то странной смесью иронии и недоумения во взгляде. Внезапно Игрека охватила уверенность, какой он никогда не чувствовал раньше.

— У меня она тоже есть! — воскликнул он. — Ведь я часть земли, правда? Как птицы, деревья и люди.

— Оммм, — сказал философ.

С ветки дерева, никем не замеченный, упал белый лепесток.