Игра вслепую - [7]

Его родственники чисто символически провели шива – традиционный еврейский траурный ритуал. Они сидели на низких стульях, но все были обуты и лишь слегка надорвали легкие черные шарфы, вместо того чтобы разорвать на себе всю одежду. Я знаю, что так поступают часто, и только крайние ортодоксы все еще рвут одежду по-настоящему. Но из-за этого их скорбь казалась не совсем искренней; будто они переживают, но не настолько сильно, чтобы испортить хорошую рубашку. Я стала в очередь и в конце концов дошла до матери Бобби.

– Соболезную вашей утрате, – сказала я, словно эхом повторив слова остальных гостей. А что еще тут скажешь?

– Спасибо, – пробормотала она и перевела взгляд на следующего.

– Знаете, я клиентка Бобби, – сказала я, стараясь удержать ее внимание.

– Да?

– Он был прекрасным тренером. Он так много знал.

Она не ответила, просто вежливо кивнула, и протянула руку женщине, стоявшей за мной.

– Соболезную вашей утрате, – пробормотала та.

Я прошла через весь ряд, выражая соболезнования остальным членам семьи. Две сестры и брат Бобби выглядели заметно старше него, самой старшей было по меньшей мере лет на десять больше. Но ведь Бобби мог быть взрослее, чем я думала. При его работе требовалось выглядеть молодо.

Какое-то время я постояла в углу, затем поймала взгляд невысокого мужчины с чисто символическими остатками волос на голове. Он неторопливо подошел ко мне.

– Вы дружили с Бобби? – спросил он.

– Я была его клиенткой. И другом. Меня зовут Джулиет Эпплбаум, – ответила я.

– Я Ларри. Его зять. Мишель – моя жена.

– Сестра Бобби?

– Да, младшая. Вон там Лиза, она самая старшая. А это ее муж Митч. – Он указал на темноволосую женщину, сидящую рядом с матерью Бобби, и на высокого сутулого мужчину с огромным носом, который листал журнал на диване.

– У него был только один брат?

– Да, Дэвид. Точка ком Дэвид.

– Простите, что?

– Вы не знали? Дэвид – Киберджет. Интернетовский портал. Он стоит примерно сто миллионов долларов, даже после сбоя.

– Ого, – сказала я, обрадовавшись, что наконец-то нашелся человек, который много знает об этой семье и готов все про них выложить.

– Разве Бобби не собирался жениться? Где его невеста?

Ларри фыркнул:

– Бетси? Артур и Лесли ни за что не впустят ее в этот дом. Она одержима наркотиками. Во всяком случае, я готов спорить, что она имеет отношение к смерти Бобби.

– Правда? – спросила я. – Я думала, что он покончил с собой.

– А кто сказал, что не она его довела? В любом случае полицейские не исключают возможности убийства.

Стало ясно, почему они настаивали на том, чтобы Бетси дала показания.

– Полицейские подозревают невесту?

– Возможно. Скорее всего, она довела его до этого. Так думают Артур и Лесли. Я говорю, она принимала наркотики.

– А разве Бобби и Бетси познакомились не в центре реабилитации?

Он хмыкнул:

– Я на вашем месте не говорил бы здесь об этом. Нам не позволено упоминать о маленькой проблеме Бобби. Артур и Лесли готовы признать лишь то, что Бобби пережил период «юношеской неосмотрительности».

Тут к нам подошла супруга Лари, такая же худая и темноволосая, как и ее мать. Тушь у нее размазалась, и немного покраснел нос. Она взяла мужа под руку и вяло мне улыбнулась.

– Меня зовут Джулиет, я занималась у Бобби.

– Большое спасибо, что пришли. Для моих родителей, для всех нас очень важно, что столько коллег и клиентов Бобби пришли сегодня.

– Он был замечательным, – ответила я, в глазах защипало.

– Да, это правда. – По ее щекам текли слезы. – Парень с большим сердцем. Из тех детей, кто приносит домой бродячих кошек и собак.

Ларри покачал головой.

– М-да, твоя мать, наверное, была просто счастлива.

Мишель улыбнулась сквозь слезы.

– Да, она с ума сходила. Он прятал их у себя в комнате, а потом уборщица находила их и рассказывала матери. Один раз у него несколько месяцев в шкафу жила крыса. Причем не белая. Большая серая уличная крыса. И однажды Бобби ушел в школу, а у Лизы были каникулы. Она хотела что-то найти в его комнате. Ну и открыла пластиковую коробку из-под туфель с дырками в крышке. Она завизжала, отбросила коробку, и эта тварь вылезла на свободу. Мать вызвала крысоловов, они приехали через час и разложили по всему дому крысиный яд. Но крысу так и не поймали. Наверное, она все еще живет в подвале.

Мы еще какое-то время мило побеседовали, Мишель рассказала мне то, что я уже слышала от Бобби несколько месяцев назад: и мать и отец были врачами. Отец работал хирургом, мать – патологоанатомом на факультете Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Девочки пошли по ее стопам. Лиза, старшая сестра, и ее муж Митч проходили акушерскую практику в Вэлли. Мишель, доктор медицины и кандидат наук, занималась статистической генетикой в «Биогенете», биотехнологической компании, специализирующейся на создании болезнеустойчивых семян.

– Здорово! – сказала я, – Доктор, ученый и владелец интернет-портала. С вами сложно было тягаться.

– Да, – признала она, – но Бобби и не пытался. У него не было склонностей к наукам. С самого детства он мечтал стать актером. Вот чего он хотел по-настоящему. Он даже в колледже учиться не стал.

– Это, наверное, разочаровало родителей?