Игра в ящик - [20]

Так думал Ромик, готовый к встрече с научным руководителем уже в половине одиннадцатого. Распечатки сложены, миллиметровки разложены и на каждой соответствующая расчетным параметрам полевая осцилограмма. И уж совсем неописуемая красота в отдельной пластиковой папочке с результатами сравнительного частотного анализа. Витрина, елки-палки, до того все пышет свежестью и жаром. Самовара только не хватает.

И он явился. Действительно, наверное, каким-то хлебным, сладким духом веяло от Ромкиного рабочего стола. Пер аромат, распространялся по закоулкам четвертого, лабораторного корпуса ИПУ, к себе притягивал и не давал отвлечься, задержаться, потеряться, и потому-то уже в самом начале второго за дверью в коридоре тревожно и испуганно хрустнул паркет, а вслед за тем знакомый громкий голос протрубил:

– Вот лиходеи какие! Вы уж, Алексей Леопольдович, разберитесь с ними, голубчик.

Профессор прибыл, и, как обычно, на коне. «Лиходеи» было его любимым словом, пулей навылет, и плюс к нему еще одно, совсем уже убойное, казавшееся почему-то однокоренным – «аxинея». С двумя х и дефисом между ними.

– Пусть свой стенд восстанавливают, а на нашем с их вечной, беспробудной ахинеей делать нечего.

Дверь распахнулась, и низкие гармоники базового тона обогатились всей гаммой средних и высоких.

– Ага! Ты, значит, здесь, все разложил? – быстро проговорил профессор Прохоров, с ходу протягивая Ромке короткую пятерню. – Ну и отлично, тут и посмотрим, таскать не будем, – добавил следом, молниеносно водрузив на нос очки в школьной смешной оправе, но с толстыми стариковскими стекляшками.

Больше всего Романа поразило то, что собственно его-то ни о чем и не спрашивали. Вернее, все то, что он собирался сказать, показать или объяснить, безо всякого его участия, просто быстро перебирая миллиметровки, поднося бумаги к собственному носу или передавая почти не глядя Левенбуку, показал, сказал и объяснил Михаил Васильевич Прохоров.

Да, то, в чем всегда упрекали злодеи-лиходеи профессора, вот будто вся его теория частотного анализа и расчета нагрузок построена на результатах экспериментов с одним-единственным, одиночным, несвязанным резцом, а потому не может быть механически экстраполирована, перенесена на полный, оснащенный десятками по-разному изношенных резцов рабочий орган горной машины, вся эта контраргументация сыпалась к черту. Придуманный Ромкой на основе прохоровских идей алгоритм работал именно так, как это и предвидел Прохоров. То есть расчетное распределение частот в точности совпадало с экспериментальным. Тем самым, что Ромик получал когда-то в ЮИВОГ на полном, штатным образом укомплектованном рабочем органе.

Нет, это, простите, не скромная статья за тремя подписями без соблюденья алфавитного порядка. Это много, много статей, это новая глава или две в следующем издании монографии, это Ромкина диссертация в конце концов, ученый труд, который будет, и нету уже в этом никаких сомнений, представлен и защищен в строк.

– Герой, – неожиданно торжественно и кратко резюмировал Прохоров. – Ставьте, Алексей, доклад Романа Романовича на ближайший семинар.

– Сентябрьский? – щелкнул в ответ Роман не языком, а словно барабанной перепонкой. Как будто бы про себя. Кузнечик в недоступном другим диапазоне. Но нет, профессор его услышал.

– Сентябрьский, конечно, – развеселился Прохоров, – целых две недели еще. Неужели не успеете?

– Успею, – язык еще плохо подчинялся, но это уже был он. Звук вылетел изо рта. Вне всякого сомнения.

– Ну и славно, и замечательно, – Прохоров быстро придвинул себе свободный стул, уселся рядом с Романом и стал объяснять, что и как приготовить для семинара. Впрочем, он с этим покончил очень скоро, и сразу заговорил о деле вообще. Как дальше развивать модель, какие варианты обсчитать, с чем сравнивать, от чего танцевать и к чему в конце концов прийти.

– А к семинару обязательно попытайтесь смоделировать хоть бы одно опрокидывание. Крайний режим, полное стопорение. У вас же есть такие стендовые результаты? Я помню, и не один.

– Есть.

– Вот и надо обязательно проверить именно это. Пограничное состояние. Будет там сходиться или нет?

– Время-то на ВЦ вам дают? Хватает? – внезапно профессор скакнул от высоких материй к низким. Вспомнил, что не на Луне.

– Организуем, Михаил Васильевич, – откуда-то из-за спины отозвался Левенбук. – Гарик под это дело время закажет, Лену попросим. Все будет.

Ромка поднял голову. Караулов, как обычно, сидел у шкафа с книгами и не оборачиваясь кивал гривастой головой, а Мелехина зачем-то встала, подошла прямо к Ромкиному столу, и глаза ее, уставленные прямо в разложенные бумаги, казались дикими. Прямо шары подшипника.

– Отлично. Отлично, – проговорил Прохоров, вставая. – А как у вас дела с экзаменами, Лена?

Мелехина стала что-то отвечать. Потом вышла вслед за Прохоровым. В любом случае, Ромка не слышал. Он пытался в уме выполнить простейшее сложение, элементарное действие, четырнадцать плюс две среды, нет, два вторника или все-таки одна пятница?

– Алексей Леопольдович, – наконец отчаявшись, Подцепа обратился к Левенбуку, который уже успел занять свой командирский угол и что-то там перебирал в ящике стола. – Простите, а когда точно сентябрьский семинар? Никак не соображу. Двадцать шестого?