Игра в выживание - [57]

Что ему сделать? Попробовать уговорить начальство вернуть его в Игру? Приползти к Дэрилу на коленях, ласкать его до такой степени, чтобы тот забыл обо всем? Вот только Рик не знал, сколько времени прошло в Игре: пара дней, неделя? Вряд ли Диксон его ждал. Да и никуда его теперь не пустят. Игра — это не место для прогулок. И что он может теперь?

Граймс пьяно икает, вновь переворачиваясь на спину. Было так паршиво. И, может быть, если бы он проблевался, было бы лучше, но ком в горле мешает это сделать, полностью перекрывая пищевод, заставляя всю эту мерзость плескаться внутри.

Следовало бы найти себе кого-то. Ну не нравятся ему женщины со своими резкими табу, можно же было выбрать мужика, и тогда ежедневный минет ему обеспечен. Но… Рик не такой уж и идиот, чтобы ничего не понимать. Не в мужиках было дело, а именно в нем, в чертовом Диксоне. А ведь не скажешь, что тот какой-то особенный. Вот только как убедить сердце не биться, словно сумасшедшее, стоит представить этого идиота, только проснувшимся, с задранной майкой, открывающей впалый живот. Как он стонал, когда Рик взял твердый член в рот, как он мягко урчал, словно огромный довольный кот. И ведь Граймс тоже нравился ему. Смешно: для того, чтобы все было хорошо, нужно было найти преступника, невыносимого, раздражающего и так возбуждающего его. Два человека, которые просто не могут быть вместе. Может, именно из-за этого Граймсу так не терпелось? Просто проснулся бунтарский дух, заставляющий хотеть иметь то, чего нельзя получить. Ну не мог же он действительно влюбиться в кого-то такого. И все равно нужно было найти что-то, что вернуло бы его мозги на место. В очередной раз влюбиться? Это будет непросто, даже слишком непросто. А вот если попробовать разочароваться, найти что-то, что просто не даст ему больше цепляться за это идиотское, тошнотворное чувство. Точно. Та девчонка. Не мог же Дэрил и правда попасться из-за такого…

Рик подскакивает, резко садясь, тут же чувствуя, как накатывающе, противно начинает мутить. Пробка как будто соскакивает, тошнота поднимается выше, но мужчина не блюет, проглатывая все то, что хотело выйти. Мерзко. О, намного хуже. Но Граймс уже чувствует азарт в своей пьяной голове, и хрен что остановит его задницу. Пьяно пошатываясь, с матами собирает каждый чертов угол в этой квартире. Но зато он наконец-то добирается до планшета.

В глаза бьет раздражающий свет, но Рик берет себя в руки, не поддаваясь первому желанию швырнуть все это безобразие о стену. Боль не уходит, она пульсирует в висках, глаза слезятся, но это становится хотя бы терпимее.

Так, Рику нужно было собраться. Он отвешивает себе увесистую пощечину, которая все же пробивается через отекшую рожу до мозга, заставляя последний наконец-то работать. Самое сложное — цепочка заключений.

Граймс почесывает бороду, потягивая жесткие волоски. Так. Дэрил говорил, что сел на самом деле из-за девчонки. Значит, ему нужно найти дело об изнасиловании? Нет, если Диксон был прав, то такую вещь он не найдет. Безвыходная ситуация? Как бы не так. Рик вбивает пароль, получая отличную базу не только уголовных дел, но и психологических портретов. Если было изнасилование, то она просто обязана была обратиться к психологу, чтобы разобраться со своими проблемами. Делаем отбор по месяцу, ограничиваем тегом «сексуальное насилие» плюс сужаем район, оставляя только город… и вот оно, всего два дела. Причем одно явно не его, и остается только… Диксон все же обманул его.

Рик откидывается на спинку кресла, вглядываясь в фотографию. Красивая, даже внешне чистая, и такая маленькая. Какие-то тринадцать лет, а в глазах уже столько боли. Светлые волосы кажутся тусклыми, словно поседевшими от страха. Дочь священника, ребенок, что жил в чистоте, но перенес настоящий ужас. Это было неправильно, такое просто не должно происходить в их продвинутом обществе. Именно поэтому Граймс пошел на работу копом. Он должен был защищать вот таких девочек. А она… Рядом с пометкой о дате рождения — грустная дата кончины. Она вытерпела всего три месяца и, не закончив сеансы, просто покончила с собой. Преступник так и не был найден.

Неправильно это было— пытаться использовать чужое горе в своих целях. Но Граймс уже давно не был хорошим человеком, жизнь поспособствовала. Когда работаешь со всякими ублюдками, становишься похожими на них, как бы ни пытался избежать этого. Поэтому у него даже не возникает мысли о том, что в церкви его могут не ждать и с ним просто не захотят говорить.

В зеркале отражается не самая радужная картина. Хотя синяки под глазами очень даже яркого цвета, особенно на фоне бледной, натянутой, словно сухой пергамент, кожи. В бороде действительно остатки какого-то соуса, который уже даже не определишь. Выглядел он стремно, хуже, чем когда-либо. С тяжелым вздохом Граймс отодвигает в сторону зеркальную дверцу, открывая полочку, заполненные пузырьками с лекарствами. Как бы медицина ни шагнула вперед, они так и не смогли придумать таблетку от всех болезней. Зато придумали отличное лекарство от похмелья. Всего одна пилюля, шипящая под языком, практически безвкусная и совсем не раздражающая. В голове прочищается, боль потихоньку уходит.