Игра в убийство - [10]

Погруженная в раздумье, она не заметила, как доехала до последней станции метро, машинально пересела в автобус и через полчаса открыла дверь в свою квартиру. Не зажигая света, девушка опустилась на диван, издавший протяжный стон. Она не хотела видеть убогую обстановку, она хотела еще побыть там, на сверкающей сцене, и вновь ощутить прикосновение его руки.

«Господи, неужели это был не сон? Нет, не сон! — вскочив с дивана, победоносно воскликнула Кира. — Это было предзнаменование! Сном была вся моя жизнь».

В наследство от матери-одиночки Кире досталась квартира в одном из пригородов Москвы. Закончив школу, Кира пять раз пыталась поступить в театральные училища и все пять раз выбывала после первого тура. Ее тетка, Виталия Михайловна, устроила ее работать вахтером. Однако девушку все время тянуло в атмосферу богемы, поэтому она пыталась найти место горничной у какого-нибудь артиста. Неожиданно Кире повезло, она понравилась домоправительнице одной звезды, и та наняла ее приходящей домработницей. Но, проработав всего полтора месяца в божественной атмосфере искусства, девушка вновь осталась не у дел. Кира уже давно подумывала, как бы ей под видом горничной пробраться к Константину Луневу. Она навела справки и узнала, что Наталья Гурская запретила своему жениху иметь молоденьких горничных.

«Вот стерва, — подумала Кира. — Сама почти все время за границей живет, а к Константину никого не подпускает».

Но сегодня на концерте ее словно озарило: если нельзя быть молоденькой горничной, значит, надо состариться.

Собеседование с претендентками проводил Евгений Рудольфович, мажордом Лунева. У Евгения Рудольфовича было правило: больше года горничных не держать. Журналисты так ловко и щедро обхаживают скромных работниц, что те без зазрения совести рассказывают обо всем, что происходит в доме. Поэтому он не давал возможности горничным вникнуть в суть происходящего, а журналистам времени на подкуп. Несколько дней назад Кира услышала, что мажордом собирается нанимать новый штат, но только сегодня поняла, что это ее шанс.

Она включила свет, решительно подошла к шкафу, взяла с полки красивую розовую коробку и подрагивающими от сладостного волнения руками извлекла из нее кружевное белье: черное бюстье, трусики с провоцирующей ниточкой, черные чулки и обшитые рюшью подвязки. Резко скинув с себя неловкое платье в белый горошек, Кира облачилась в роскошное белье. Гордо тряхнув головой, девушка распустила темно-каштановые волосы. Она улыбнулась своему отображению и, покачивая бедрами, стала приближаться к зеркалу так, словно перед ней был Константин.

«Уверена! — молнией блеснула у нее мысль. — Он не устоит передо мною. Я — по-настоящему красива!»

Увы, красива она была лишь в своих глазах. Другие же видели широкоскулое лицо, вздернутый нос, большой рот и грубовато-тяжелую походку.

Утром она поспешила к своей тетке, Виталии Михайловне Крымовой. Зная ее несколько сложный характер, Кира состроила жалобное выражение лица и появилась на пороге с тортом в руках.

— Тетечка Виточка, — сладко начала она, когда тетка, с удовольствием выпив первую чашку чая, принялась за вторую. — На вас вся надежда!..

— Ну, что еще такое? — недовольно сдвинула брови Виталия Михайловна, погружая в свой рот пышное безе.

— Да вот, есть возможность устроиться горничной к одной звезде…

— Устраивайся! Кто мешает? Или тебе нужно мое благословение? — усмехнулась она.

— Нет, тетечка Виточка, — не благословение, а ваш паспорт. — Серые глаза Киры замерли на теткином лице.

— Паспорт? Зачем? — удивилась та.

— У этой звезды — невеста ревнивая, — зашептала Кира, — поэтому принимают на работу только женщин после сорока.

Тетка откинулась на спинку стула и замерла, созерцая племянницу.

— Кира, не пойму, ты у меня дура, что ли? Ну дам я тебе свой паспорт, по которому тебе будет сорок два года, ну и что? Кто поверит?

— Ой, тетечка! Я все придумала! Я себя состарю!

— Там что, платят очень хорошо? — с глубоким вздохом поинтересовалась Виталия Михайловна.

— Да! — скорбно закивала Кира.

— Бедная моя ты, бедная, — провела она рукой по голове племянницы. — На что приходится идти, чтобы кусок хлеба заработать.

Кира опустила глаза и, вздрогнув плечами, порывисто вздохнула.

— Ну, не расстраивайся, Кирочка! Все уладится. Тебе только двадцать пять. Хотя, — выдержав философскую паузу, добавила Виталия Михайловна, — судя по моей жизни, те двадцать лет, которые тебе еще предстоят, мне, кроме унижений и слез, ничего не принесли.

«А мне принесут! Только дай свой паспорт!» — хотелось крикнуть Кире, но, опустив голову, она благоразумно промолчала.

— Как же ты себя состаришь? — недоумевала Виталия Михайловна. — Заметно же будет.

— Да очень просто! Артисты в фильмах в начале двадцатилетних играют, а к концу в семидесятилетних превращаются.

— Так там гримеры какие!..

— Да не волнуйтесь, вы, тетечка! Ну нет так нет. Это же не преступление. Откажут, и все. Паспорт дадите? — с мольбой в голосе протянула она.

— Конечно дам. Что же с тобой делать? Тем более, если платят хорошо. Везет же людям! Бог наградил талантом, удачей… А ты вот сколько лет поступала в эти театральные училища, и ничего. А стала бы звездой и тетке бы помогла. Ох, и зажили бы мы с тобой! — Виталия Михайловна даже зажмурилась от такой возможности, будь только ее племянница поталантливее и поудачливее.