- А как давно спит Людмила? – решила уточнить я, чтобы не терять зря время.
- Давно-о… - не оборачиваясь, протянул мой провожатый, - лет эдак пять…
- Ого, - присвистнула я. – Как интересно. А от чего она так… устала? В смысле, может, на нее кто заклятие наложил?
- Наложил, как же, - хмуро отозвался Белогор. – Сама горемычная потащилась к кикиморам. Видите ли, помочь они ей в любовных делах обещали.
Я ничего не ответила на это, да и богатырь, по-видимому, не очень-то ждал ответа. Мы шагали по широкому добротному коридору, целиком выполненному из дерева. Пройдя семь комнат, мы остановились у последней восьмой. Мой провожатый взялся за ручку и осторожно открыл дверь, за которой находилась комната Людмилы. Отойдя немного в сторону, Белогор позволил мне войти первой в спальню девушки, которая оказалась небольшой по размеру, но, тем не менее, светлой и уютной. У правой стены стояла односпальная кровать, на которой лежала сама Людмила.
- Она как пришла с того болота, так сразу легла спать, сославшись на сильную усталость, - тихо проговорил Белогор за моей спиной. - С тех пор она так и не открыла глаза.
Я подошла к самому изголовью кровати и внимательно всмотрелась в лицо спящей. Внутренний голос подсказывал, что кикиморы забрали душу Людмилы себе в плен, а тело оставили семерым братьям, чтобы те убивались и горевали по ушедшей сестрице.
- А никто из вас семерых случайно не имел каких-либо дел с кикиморами? – задала я вопрос, одновременно прикрывая глаза и сосредотачиваясь на поиске души спящей девушки.
- Как же не имели, - буркнул Белогор. – Еще как имели. Я сам лично их изводил, чтобы неповадно было грибников да охотников к себе в болото любовными чарами заманивать.
- Понятно… - пробормотала я, пытаясь отыскать хотя бы ниточку, по которой можно было бы понять, где именно сейчас обитает душа Людмилы.
Я на некоторое время выпала из реальности. Перед глазами вместо привычных образов образовалась темнота, в которой я ясно различила светящуюся салатовым цветом нить, уходящую далеко-далеко. Делать нечего, придется мысленно следовать по ней. Главное, запомнить начало собственного пути…
Я мысленно постепенно приближалась к своей цели, ниточка, связывающая тело и душу, становилась все прочнее и ярче, и мне приходилось уже иногда щуриться, чтобы не ослепнуть от яркого света. Все происходящие походило на сон, в котором у меня была возможность смотреть на себя со стороны. Вдалеке показались смутные очертания души Людмилы. Полупрозрачная девушка стояла чуть в стороне от меня и периодически светилась салатовым. С каждой секундой она виделась мне все отчетливее.
- Кто ты? – спросила душа, когда я оказалась совсем близко от нее.
- Яга Красноградская Ульяна, - я решила представиться полным именем, чтобы впоследствии не было недопонимания. – Твои братья попросили меня вернуть тебя к жизни.
- Ты не сможешь, - грустно ответила душа Людмилы. – Кикиморы продали меня Тьме, и теперь я целиком и полностью в ее распоряжении.
Я не стала слушать, в чьем там распоряжении находится душа спящей девушки, а просто коснулась ее правой рукой, затем левой… Я почувствовала, как моя энергия медленно перетекает в сущность, заточенную в клетке между загробным миром и миром живых. Понятие «клетка» было условным, в том смысле, что вокруг сущности девушки не было никаких прутьев, но заключенная не могла ни на миллиметр сдвинуться со своего места. По рукам побежал холод, но я не отдергивала их, полностью сосредоточившись на своей силе. Оставалось странным только одно: как я смогла к ней прикоснуться? Но мои пальцы чувствовали призрачное тело как живое.
Я аккуратно, понемногу вкладывала свою магию в душу Людмилы, чтобы та потом смогла сама выбраться из западни, в которую попала по своей же глупости.
- Как ты? – тихо спросила я девушку.
- Кажется, я скоро смогу сопротивляться ловушке, - ответила та. – Постарайся еще немного… да вот так, теперь, думаю, я смогу.
Я устало отняла руки от бестелесной оболочки, пять лет назад бывшей сестрицей семи богатырей, к которым я попала волею судьбы. Да, пожалуй, я теперь верю в судьбу… а еще верю в пословицу: «Все, что не делается, все к лучшему». Этим людям я была жизненно необходима…
В следующее мгновение душа Людмилы перестала светиться салатовым светом, она стала полупрозрачного белого цвета, что означало – душа может вернуться в тело. Без лишних разговоров, не сговариваясь, мы стали возвращаться к начальной точке нашего пути. Моя сущность медленно соединялась с телом. Думаю, с Людмилой происходило то же самое.
- Ульяна! – где-то далеко я расслышала обеспокоенный голос Белогора. – Ульяна, что с тобой?!
Сознание потихоньку возвращалось ко мне, поэтому вскоре пришло осознание, что я лежу на полу в обмороке (для окружающих), потому что без духовного стержня мое тело, также как и тело Людмилы представляла собой обмякшую безжизненную…тушу. От этих нелицеприятных мыслей я мигом распахнула глаза и села прямо на полу. Надо мной склонился взволнованный богатырь и пытался привести в чувства.
