Игра в «Мурку» - [17]

Ну что же вы так подозрительны, читатель, может быть, эта точка — вовсе и не клоп, а божья коровка? «Божья коровка, полети на небко, там твои детки кушают конфетки». Неужели не помните? Помнит, помнит читатель детство, и его невинные песенки, и тонкую девичью руку, по которой движется божья коровка к вершине холма на костяшке. И вот уже близко к цели наша коровка, и уже вот-вот взлетит, но, как котенок, играя с клубком, готовится к встрече с мышкой, так эта девчушка на божьей коровке учится морочить головы взрослым мужчинам. Вот она поворачивает кисть руки, и уже снова божья коровка далеко от вершины, пока не отчается, не приподнимет красные кукольные крылышки, не расправит крылышки настоящие, прозрачные, но тоже такие смешные, и не полетит своим невысоким полетом.

А еще иной искушенный читатель послушает рассуждения Теодора и скажет, что есть, видимо, у него (очень, впрочем, «теодоровская») склонность к имитации словесных стилей действительно прославленных и великих, которые ловко использует он для пропаганды сионистских идей. И слышали мы, что он книжки читать горазд. Ну так что же, спросим мы в ответ, что имитация? Почему бы нет? Нынче и граффити на заборах признается за вид искусства. И мы тоже, хоть и любим Вермеера Дельфтского, а, не выпуская руль из рук и прищурившись, не упустим случая отловить какой-нибудь уж очень с вымыслом фрагмент из граффити на пролетающей мимо стене. А по поводу сионистских идей: что же, родину свою трехтысячелетнюю полюбить запоздалой любовью — разве позор?

Вернувшись, пересказал Теодор день Баронессе. Поужинал, принял душ и заснул, что называется, как убитый. Да, видимо, не совсем как убитый, потому что вскоре ему уже снился странный сон, навеянный то ли близостью к природе, то ли демографическими проблемами, которые привели его к мысли о концентрации Еврейского Государства в одной точке. Во сне этом он лежал на травке и читал книжку, опершись на локоть. Но вот опустил он книжку на траву, чтобы обдумать прочитанное, а из-за книжки смотрит на него во все глаза маленькая зеленая смешная головка. И Теодор на нее смотрит и думает: что за чушь такая, кому может принадлежать такая маленькая смешная головка? И тут видит, что смешная головка продолжается длинным зеленым туловищем без ног. Да ведь это змея, осознал Теодор. Глянул, а около первой — еще змея, и еще змея, и все трое головки над травой приподняли и на Теодора смотрят. И ничего смешного уже в этих головках Теодор не находит. И тут прямо холодом обдало его всего, ведь где-то рядом дремлет на траве Баронесса. Невероятным усилием воли воздвиг Теодор во сне прозрачную стену, какие ставят иногда вдоль больших дорог от шума и приклеивают к ним черные фигурки птиц с расправленными крыльями, чтобы предупредить об опасности птиц настоящих. И за этой стеной уже видит Теодор тьму-тьмущую змей. И глядят они на него как деревенские дети из-за стекла, запертые злой ведьмой в хате: у одного нос расплющен набок, у другого губы разъехались, у третьего — и то, и другое, а у четвертого — так даже кажется, что один глаз намного больше другого.

ЕСЕНИН — ИЗДАТЕЛЮ. МАТЕРИАЛ НОМЕР 1

Уважаемый Петр Иосифович!

В связи с переездом из Димоны в Тель-Авив и увольнением из Электрической компании я лишился средств к непосредственному существованию. Накопленные мною сбережения быстро иссякают. Беседы с коллегами из Кнессета Зеленого Дивана, творческие командировки по стране и мыслительный процесс (в промежутках между беседами и командировками) по поводу увиденного и услышанного отнимают у меня чрезвычайно много времени. Непосредственным продуктом нынешней моей деятельости являются мысли, как свои собственные, так и заимствованные у моих новых коллег, имеющих значительно более длительный срок пребывания в Еврейском Государстве и разнообразный опыт деятельности в нем. Если у человека есть свои или пусть даже заимствованные мысли, то самым естественным способом применения для них является их фиксация на некотором материальном носителе и передача в третьи руки за вознаграждение, что составляет сущность журналистской, писательской и некоторых других профессий. Мне кажется, что я мог бы на правах внештатного корреспондента писать репортажи для некоего издающегося в Москве внутриведомственного альманаха, который присылал бы мне гонорары в объеме зарплаты Электрической компании или немного больше. Может быть, из-за вида, открывавшегося с высоковольтных столбов в Димоне, а может, от высокой энергетики здешних мест, но во мне пробудился интерес также к атомной физике, так что я взял у Теодора третий том Ландсберга и читаю в нем четвертую часть. Очень интересно! Но еще не дочитал, а потому ограничусь пока только журналистскими исследованиями местной жизни, и вот некоторые наблюдения над ней я излагаю ниже уже в виде статьи, за которую очень надеюсь получить гонорар от представляемого Вами издания.

Итак, общая картина. Население страны весьма разнообразно, только самый чайник, едва прилетевший сюда с угару из Восточной Сибири, увидит в местном населении единую массу и скажет что-нибудь вроде того, что сказал мне охранник подземного гаража под торговым центром: «Стоянка дорогая, но местные все богатые, им ничего не стоит заплатить, а ты поставь тачку вон там на пустыре».