Игра в метаморфозы - [10]
Саломон Борхес уселся на скамью среди студентов и преподавателей университета, явившихся на торжественную церемонию по случаю начала нового 2019–2020 учебного года.
В этом году церемония запоздала: занятия 801-го университетского сезона начались на несколько недель позже.
Саломон старался сосредоточиться на речи ректора, только что взявшего слово, но это было трудно. Ректор в бесконечной нудной литании благодарил всех присутствующих: ректоров соседних университетов Вальядолида, Леона и Бургоса, советника по образованию Кастилии и Леона, директора университета и научно-исследовательского института, мэра, генерального секретаря Папского университета, подполковника комендатуры Гражданской гвардии…
На Саломона напала зевота. Ректор подчеркнул продвижение университета в национальной и международной классификации. Затем отметил, что Европейский совет по исследовательской деятельности постановил выделить Университету Саламанки два с половиной миллиона евро сверх двадцати, полученных в общей сложности всеми испанскими университетами.
Саломон на секунду закрыл глаза. Когда он вновь их открыл, ректор передал слово гениальному профессору химии, которому в этом году выпало произнести речь по случаю начала учебного года. Поскольку профессор был начисто лишен чувства юмора, Саломон боялся самого худшего. Оратор красовался на трибуне и виртуозно втирал очки аудитории, за что удостоился неодобрительного взгляда своей соседки. «Все устаревшие церемонии созданы для того, чтобы вы не забывали, где находитесь, – думал Саломон. – „Вы полагаете, что представляете собой что-то важное? – говорят они. – С точки зрения истории этого университета и этого города вы – ничто. Вы – никто, и звать вас никак. Вы – просто один из сотен тысяч себе подобных“».
Он снова стал клевать носом. Вокруг поднялся какой-то шумок. Стоп! Сколько же он проспал? Судя по всему, церемония кончилась, потому что все начали вставать. Вот и отлично. Саломон тоже поднялся и отправился искать человека, которого ему надо было найти.
Эктор Дельгадо, советник по образованию правительства Кастилии и Леона[9]. Худощавый, ухоженный, тщательно выбритый; проницательный взгляд из-под прямоугольных очков, волчья усмешка и «гусиные лапки» в углах глаз. Рядом с кругленьким Борхесом он выглядел как хорошо заточенный карандаш. Они знали друг друга еще со школьной скамьи. Разве что Дельгадо выглядел лет на пятнадцать моложе.
– Эктор! – крикнул Саломон, подходя к приятелю.
Советник увидел его и, обменявшись несколькими словами с небольшой группой людей, отошел от них и взял Борхеса под локоток.
– Саломон… И ты пришел? С каких это пор ты интересуешься подобными церемониями?
– Да с тех самых, как ты на них присутствуешь, – ответил криминолог.
Улыбка исчезла с лица Дельгадо.
– Я так полагаю… Ты пришел напомнить мне, что я обещал финансировать твой проект, так?
– Так.
– Ты не хуже меня знаешь, что время сейчас трудное…
– Но не для всех. У вас там, в совете, щедрость строго избирательна.
Дельгадо не то хрюкнул, не то рыкнул.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Саломон? В нехватке смирения… Вместо того чтобы время от времени нагнуться и почистить кому-то сапоги, подмазать помаленьку здесь и там, ты мнишь себя выше остальных и предпочитаешь оставаться в своей башне из слоновой кости. И теперь ты пытаешься выманить у меня деньги.
Саломон слегка вздрогнул.
– Выманить? У тебя? Насколько я знаю, это не твои деньги, Эктор. Это деньги налогоплательщиков. И принадлежат они региону. И университету в том числе.
– Совершенно верно. По этой причине их следует тратить очень экономно. И совсем не потому, что мы с тобой дружим или испытываем друг к другу привязанность.
– Наша дружба тут ни при чем, и ты явно не испытываешь ко мне никакой привязанности, – с улыбкой парировал Саломон. – ДИМАС – проект революционный. И у меня блестящие студенты. Они проделали невероятную работу. Мы уже на финишной прямой, но у нас нет финансирования. Гражданская гвардия и другие полицейские подразделения очень внимательно следят за проектом.
На одном из ближайших кафедральных соборов зазвонили колокола. Стая голубей взлетела с мостовой, их поддержали монастырские. Туман понемногу рассеялся, обнажая линии старинных камней.
– В совете есть люди, которые не доверяют твоему проекту, Саломон. В чем он состоит, твой «революционный информационный инструмент»? Его никто никогда не видел. Дай мне хоть какую-нибудь конкретику, и я увижу, что смогу сделать.
– Какая-нибудь конкретика? Что ты имеешь в виду?
– Ну я не знаю… Результаты. Какие-то решительные действия. Ведь ДИМАС задуман именно для этого, разве не так?
– Решительные действия… и это все? Для этого нам понадобятся дополнительные средства.
Профессор криминологии понимал, что при теперешнем положении вещей Дельгадо просит невозможного. И советник по образованию тоже это понимал. Со скучающим видом он произнес:
– Поставь себя на их место: они не могут финансировать то, чего даже не видели. – Взглянул на массивные наручные часы. – Сожалею, но я должен идти. Пообедаем как-нибудь вместе, с глазу на глаз?
