Игра в Любовь и Смерть - [24]

Она найдет его позже; честно говоря, будет даже лучше, если он как следует потомится в горько-сладком рассоле дожития.

А сейчас нужно торопиться, чтобы не опоздать на поезд.

Глава 18

Суббота, 8 мая 1937 года

Флора готовила завтрак, когда бабушка взмахнула утренней газетой.

— Боже всемогущий, — ахнула она. — Ты это видела?

Флора бросила взгляд на заголовок. «КРУШЕНИЕ “ГИНДЕНБУРГА”: 35 ЖЕРТВ»

— Можно? — Пока колбаса шкворчала на сковороде, Флора из-за бабушкиного плеча прочитала о катастрофе, случившейся два дня назад. Никто не знал, что послужило ее причиной, но некоторые комментаторы с радостью предполагали, что это сам бог препятствует людям, вторгающимся в его небесное царство. Флора в этом сомневалась. Иногда трагедии случаются сами по себе. Например, гибель ее родителей.

Однако при виде фотографии загоревшегося цеппелина к горлу подкатила тошнота. Флоре было несложно представить ужас людей, к которым подбирались языки пламени, а они сами висели в двадцати метрах над землей, удерживаемые в воздухе взрывоопасным газом.

— Я боюсь, что ты летаешь. — Бабушка взяла у Флоры тарелку. На календаре была суббота, и бабушка по традиции проводила утро в халате. Традиционным был и субботний завтрак: тост с корицей и жареная колбаса.

— Я ведь не на дирижабле летаю, — возразила Флора и откусила кусок колбасы. — Предпочитаю самолеты.

— Не говори с набитым ртом, — попеняла ей бабушка. — Самолеты, дирижабли… Все они одним миром мазаны, лезут в божье голубое небо.

Флора проглотила колбасу.

— Если бы Господь столь ревностно оберегал небеса, не было бы никаких птиц.

— Это он пустил туда птиц, — возразила бабушка. — А людям крыльев не дал. Вдруг авторы этой статьи правы? Вдруг Господь не хочет, чтобы ты этим занималась?

— Если он не хотел, чтобы я летала, — сказала Флора, беря чашку с кофе, — зачем наделил меня столь страстным желанием парить в небесах? — Она отхлебнула ароматного напитка, и кофе восхитительно обволок горло, одновременно успокаивая и даря бодрость. Как здорово, что бабушка наконец-то разрешила его пить! — Я не умру в воздухе, бабушка, обещаю.

Бабушка отодвинулась от стола и вздернула подбородок, как всегда, когда ей перечили.

— Ты не вправе давать такие обещания, Флора. Веди себя кротко, а то я помру от беспокойства.

— Прости меня, бабушка, — повинилась Флора. Протянула бабушке руку, и та взяла ее и трижды стиснула. «Я люблю тебя». Флора в ответ пожала бабушкину руку четыре раза. «А я тебя больше». — Я помою посуду, ты сиди. Положи ноги на стул.

Флора не напрасно тревожилась: бабушку с каждым днем все сильнее мучила одышка. И она постоянно растирала распухшие лодыжки. Бабушка никогда не жаловалась, но Флора понимала, что ее мучают боли в ногах.

— Помоем вместе, — настаивала бабушка. — Дружно не грузно, а врозь хоть брось.

— Сиди, бабушка. Пожалуйста, — попросила Флора. — Не могу спокойно есть, когда ты тут суетишься.

— Минуточку. — Бабушка открыла буфет и достала банку с надписью «САХАР». Вынула оттуда пачку мелких купюр, которые явно копила долгие годы. — Ты правда хочешь летать?

— Больше всего на свете.

— Тогда вот. Позволь тебе помочь. Знаю, этого не хватит, но я верю, что нужно следовать зову сердца.

— Нет-нет, — запротестовала Флора. — Бабушка, это твои деньги, они могут тебе понадобиться.

Бабушка села, и Флора услышала, как натужно она дышит.

— Это для исполнения твоей мечты. Для того и живу. — Она положила деньги на стол. — И точка.

Было ясно, что спорить бесполезно, и Флора сдалась. Она примет деньги, чтобы порадовать бабушку, но тратить их не станет. Тайком положит обратно в банку. Как бы ей ни хотелось летать, от бабушки она ни цента не возьмет. Просто не сможет. Да и этих денег все равно не хватит. Мысль о том, сколько всего отделяет ее от мечты о кругосветном полете, лишала почвы под ногами. Сначала нужно накопить достаточную сумму, чтобы претендовать на приз Бендикса. Потом уговорить капитана Жирара одолжить ей самолет. Затем победить, и даже если получится взять кубок, выигранного будет недостаточно для покупки собственного самолета, что и говорить о необходимом топливе и плате штурману за кругосветку. От этих мыслей хотелось рвать на себе волосы. Флора съела немного тоста, хотя кусок уже не лез в горло, и проводила бабушку в уютную гостиную подальше от посуды.

— Принеси мое одеяло, ягненочек, я уже почти его доделала, — попросила бабушка.

Пока пожилая женщина шила, напевая себе под нос, Флора убрала в кухне. Моя посуду, она вспомнила день, о котором почти забыла: день, когда в город прибыл Чарльз Линдберг. И мальчика, который чуть не переехал ее на велосипеде. Отскребая сковороду, Флора задалась вопросом, каким он вырос. Было в нем что-то притягательное, в том мальчике, который проводил ее домой, хотя не был обязан, и с радостью съел бабушкин имбирный пряник. И он с такой охотой рассказал Флоре, каково было пожать руку знаменитому летчику, что она как будто сама ее пожала.

Хотя в ее воспоминаниях мальчик был маленьким, сейчас он уже почти взрослый мужчина. Флора попыталась представить, как он выглядит сейчас, и на ум пришел Генри. Несомненно, это потому, что он часто приходит в клуб ее послушать. Слегка рассердившись на себя за такие мысли, она переключилась на повседневные заботы: домашние хлопоты и кучу дел, с которыми надо разобраться до вечернего выхода на работу.