Игра в любовь - [9]

Она немедленно принялась высвобождаться из его рук. Он с унизительной легкостью пресек ее попытки. Жар его тела проникал в нее в самых неподходящих местах, возрождая, казалось бы, давно утраченную способность краснеть. Правда, он этого даже не заметил.

— Ты и впрямь думаешь, что я убийца? — Судя по его голосу, ситуация перестала его забавлять. — А если это так, то неужели ты действительно хочешь играть в эту игру со мной?

Глава 2

Шарлотта поежилась в объятиях Дэнда, впервые почувствовав, что по-настоящему его боится. С ней еще никто и никогда так грубо не обращался. Никогда. Она отвернулась, чтобы он не заметил, как она потрясена.

— Дэнд?..

Он сразу же ослабил хватку.

— Пусть это научит тебя, моя девочка, не тянуть свои шаловливые ручки к кому попало.

Разве она тянула к нему шаловливые ручки? Она сказала себе, что дрожь и затрудненное дыхание объясняются только тем, что она испугалась, и что он не будет ее уважать, если заподозрит, что какая-то насмешка или прикосновение могли так сильно на нее повлиять.

— Мои действия едва ли можно назвать бесчинством.

— Все зависит от того, как на это посмотреть. Бесчинством, знаешь ли, называется все то, что таит в себе угрозу.

Она не поняла. Пошевелившись, она почувствовала, какое твердое у него тело, как сильны его руки, все еще сжимавшие ее, и ощутила биение его сердца. Ей казалось, что в тех местах, где ее кожа соприкасается с ним, ее словно бы слегка покалывают тысячи крошечных иголочек. Однако страх прошел, и она почувствовала себя теперь… в безопасности? Да. Защищенной.

Давненько она не чувствовала, чтобы кто-то надежный стоял между ней и тем, что ей угрожало. Это было приятное чувство, хотя и иллюзорное. Она, конечно, не сомневалась, что Дэнд счел бы своим долгом вмешаться, если бы она оказалась в опасности, но он редко бывал в Лондоне, а следовательно, редко был в состоянии защитить ее. Пришлось бы ей самой защищать себя, как она это делала уже многие годы.

Но она могла насладиться несколькими мгновениями иллюзии. Что в этом плохого?

Откинув голову ему на плечо, она заглянула в его карие глаза — непостижимые, бездонные. Несмотря на грубую одежду, его тело было чистым, а здоровые волосы блестели. Его верхняя губа имела форму лука, а нижняя тоже была изогнутой, хотя и твердой. Такие губы могли принадлежать человеку чувственному.

— На самом деле я не думаю, что ты убийца.

— Твои слова очень меня утешают. А теперь убирайся с моих колен, пока не измяла мне панталоны, — приказал он каким-то странным хриплым голосом и поставил ее на ноги.

Она отступила на шаг, чувствуя себя отвергнутой и ругая себя за то, что это чувствует. Ей хотелось что-нибудь сказать, чтобы скрыть свое смущение.

— Почему бы тебе не сказать Рэму и Киту, что ты их не предавал? — спросила она. — Отец Таркин не стал бы возражать.

— Потому что я проработал слишком долго и сделал слишком много… — Он вдруг замолчал, потом продолжил нарочито беззаботным тоном: — Если бы Кит и Рамзи узнали, что я остался, чтобы продолжить работу, — а именно так оно и было, — то они сломя голову примчались бы назад с пистолетами в руках и обнаженными шпагами, чтобы помочь мне, независимо от того, требовалась ли мне их помощь или не требовалась. Сочли бы это делом чести. Как всегда.

Шарлотту не обманули его слова.

— Ты их защищаешь.

— Нет, — сказал в ответ Дэнд. — Я защищаю то, чего я… чего мы так долго стремились достичь. У меня нет желания провести остаток своих дней, скитаясь по Франции, пусть даже это очаровательная страна.

Он поднялся с кресла и прошел мимо нее к окну, выходившему в небольшой парк. Заговорив, он снова удивил ее:

— Ты остригла волосы.

Она прикоснулась рукой к копне подстриженных рыжих кудряшек.

— Да. Ну и что?

— Они придают дерзкий вид. Непристойный.

— Непристойный? — Она рассмеялась, потому что было забавно слышать такие ханжеские высказывания от Дэнда Росса. — Не думаю, чтобы в прическе было что-то непристойное. Возможно, она несколько экстравагантна.

— Ты хочешь казаться экстравагантной? — спросил он, продолжая смотреть в окно. — Аббата это обеспокоило бы.

— У аббата не так уж много агентов, готовых исполнять его приказания, чтобы он мог быть слишком разборчивым. А я работаю хорошо. Ты не можешь этого отрицать.

— Ты мне это неоднократно говорила. Боюсь, что аббат тоже, — ответил он. — Должен ли я предполагать, что эти новые ухищрения каким-то образом позволят тебе принести еще большую пользу матушке церкви?

— И Англии тоже, — добавила она.

— Значит, благодаря своенравию тебе и удалось проложить свой путь от простой посредницы до твоего нынешнего статуса настоящей разведчицы?

— Это очень практично, не так ли? Чем более дерзкой является проделка, в которой я участвую, тем больше информации я получаю. А чем больше я знаю, тем проще мне получить дополнительную информацию. — Она вдруг нахмурилась. — Почему ты говоришь об этом неодобрительно?

— Разве я говорю неодобрительно? — спросил он и даже улыбнулся. Только улыбка получилась какая-то невеселая. — Я всего лишь беспокоюсь о твоем благополучии. Видишь ли, я поклялся твоей семье, так сказать, взял на себя пожизненное обязательство, не щадя своей жизни, защищать, если в этом возникнет необходимость, твою очаровательную шкурку.