Игра теней - [12]

Пожалуй, все это даст Опалу тему для пересудов!

Одноглазый, окутанный темной дымкой, где кишмя кишели глазастые тени, спустился вслед за Госпожой и тоже осмотрел Грот.

Затем он повернулся к выходу, но я сказал:

— Пожалуй, я сожгу дотла эту шляпу.

Он был разодет, как лорд, однако на голове красовалась все та же шляпа тряпичника. Он ухмыльнулся, занимая свой пост.

— Ты уже сделал заказ? — спросила Госпожа.

— Да. Но только на одного.

Тут в Грот мимо Одноглазого пробежала небольшая орда перепуганных служителей, с хозяином Садов во главе. Если уж они гнусно раболепствовали передо мной, то теперь сделались неописуемо отвратительны. Самого-то меня никогда не впечатляли титулы и должности…

Ужин был долог, неспешен и большей частью прошел в молчании. Только я время от времени посылал через стол недоуменные взгляды. Незабываемый был ужин, хотя Госпожа намекала, что ей доводилось пожрать и куртуазней.

Дело было в том, что мы были совсем уж как на сцене: не только для публики, но и друг перед другом. Как тут прикажете наслаждаться жизнью?

Между всем прочим, я признался, что не ожидал ее появления. Она сказала, что после того, как мы вихрем вылетели из Башни, поняла, что если сию же минуту не бросит все дела, то никогда не стряхнет с себя оков ответственности за Империю — разве что кто-нибудь убьет ее и тем самым освободит.

— Значит, просто так ушла — и все? Да ведь Башня рухнет!

— Нет. Я оставила ее под надежным присмотром. Я наделила властью достойных людей, чьим суждениям верю, но так, чтобы Империя перешла под их власть постепенно, до того, как они поймут, что я дезертировала.

— Надеюсь, так оно и будет.

Я, вы, знаете, записной адепт той философской школы, каковая утверждает, что ежели что-то может скваситься, то оно обязательно забродит.

— Но для нас это будет уже неважно. Мы будем вне пределов их досягаемости.

— Но если половина континента будет охвачена гражданской войной — это как-то неуютно. В моральном смысле.

— Я считаю, что искупила этот грех загодя.

На меня дохнуло холодом. Ну когда я научусь держать мой проклятый рот на замке?!

— Извини. Ты права. Я не подумал об этом.

— Принимаю. Кстати, мне тоже есть в чем повиниться. Я несколько свободно обошлась с твоими планами.

— Э-э? — В этот момент я выглядел на редкость интеллектуально.

— Я отменила твое плавание на том торговом корабле.

— Как? Зачем?

— Легату Империи не подобает путешествовать на старой и грязной барже с зерном, Капитан. Дешевкой выглядит. Квинквирема, построенная Душеловом, «Крыло Тьмы», стоит в порту. Я приказала подготовить ее к плаванию в Берилл.

Боги мои! Та самая роковая квинквирема, что доставила нас на север!

— В Берилле нас не слишком любят.

— Ныне Берилл — одна из провинций Империи. Теперь граница отстоит от берега моря на три сотни миль. Или ты забыл, что сам дрался за это?

Хотелось бы забыть!

— Нет. Но за последние несколько десятков лет я где только ни был…

Если граница отодвинулась так далеко, значит, имперские сапожищи топчут асфальт на улицах моего родного города. Никогда не думал, что южные проконсулы смогут расширить границу дальше прибрежных вольных городов — ведь стратегически необходимы им были лишь сами Самоцветные Города.

— Ну а теперь что не дает тебе покоя?

— Мне? Нет, ничего. Давай наслаждаться цивилизованной жизнью. Нам ее и без того очень мало отпущено.

Наши взгляды встретились. В ее глазах мелькнули вызывающие искорки. Я отвел взгляд.

— Как тебе удалось привлечь к своей шараде этот клоунский дуэт?

— Исключительно щедростью.

Я рассмеялся. Ну конечно! За деньги — все что угодно.

— Когда «Крыло Тьмы» будет готово к отплытию?

— Через два дня. Самое большее, через три. Но нет, никакими делами Империи я здесь заниматься не стану!

— Эт-хорошо. Знаешь, я уже нафарширован по самые жабры, хоть в духовку сажай. Надо бы пойти прогуляться, для моциона. Есть тут безопасное место, куда мы могли бы пойти?

— Пожалуй, я знаю Опал хуже, чем ты, Костоправ. Я никогда прежде не бывала здесь.

Наверное, вид мой сделался удивленным.

— Не могла же я бывать везде! Некоторое время я была занята на севере и на востоке. Затем некоторое время воевала с мужем. Затем — ловила тебя. У меня никогда не хватало времени на пышные развлекательные туры.

— Благодарение звездам.

— За что?

— За то, что ты не успела испортить фигуру. Вроде как комплимент.

Она испытующе взглянула на меня.

— Но ты и так отлично знал обо всех моих делах. Ты описывал все это в Летописи.

Я усмехнулся. Струйки дыма просочились наружу меж моих зубов. Ну я им задам!

Глава 7. Копченый и Баба

Лозан полагал, что уж Копченого-то найдешь в любой толпе. То был сморщенный, маленький, тощий типчик; как кожура грецких орехов, подернутая чернотой. Разве что несколько пятнышек осталось — розовыми были его ладони, одно предплечье да пол-лица. Словно после покраски в него плеснули кислотой.

Копченый не сделал Лозану ничего дурного. Пока что. Однако Лозан его не любил. А Нож был просто равнодушен к нему. Тому вообще на всех плевать. Корди Мотер же говорил, что суждения свои держит при себе. Да и Лозан никак не проявлял свою неприязнь: Копченый все-таки был Копченым да еще якшался с Бабой.