Игра словами - [26]

Больше всего на свете Эстер хотелось поплавать после их утомительного путешествия. Но опять присоединиться к Гордриджу… Впрочем, у нее не было выбора.

Вместо бикини она натянула цельный купальник в темно-вишневых тонах и с благодарностью подумала, что, по крайней мере, у нее теперь есть собственная палатка. Ей было нетрудно жить вместе с Эдвардом, но иногда очень хотелось побыть одной.

Когда она появилась, Гордридж уже рассекал воды океана мощными руками. Эстер предпочла бы погрузиться в тихую заводь, которую открыла накануне, но это выглядело бы так, словно она намеренно избегает его. Поэтому, глубоко вздохнув и задержав дыхание, она легко пробежала по горячему, хрустящему под ногами песку и присоединилась к нему.

К ее удивлению, вода уже не показалась Эстер такой холодной.

— Не заплывайте за скалы, — предупредил ее Гордридж. — Вокруг этих островов очень сильные течения.

Они ныряли и проплывали под водой, насколько позволяло задерживаемое дыхание, а сопровождавшие их разноцветные рыбы вызывали у Эстер полный восторг. Она почувствовала, что напряжение ее спадает.

— Как здорово! — воскликнула Эстер, сияя от истинного удовольствия. — А не сплавать ли нам до тех скал и обратно?

Он улыбнулся.

— Начинайте!

Эстер знала, что не выиграет, — Гордридж был отличным пловцом, — но интересно было попытаться. И в конце она отстала от него всего лишь на несколько ярдов.

— Я поражен! — заявил он, когда они вышли на берег. — Вы отлично плаваете для женщины и можете быть отличным спутником, когда прячете подальше свою ненависть ко мне.

Его комплимент, кажется, не содержал на этот раз никакого подтекста.

— Отнесите мою раздражительность на счет жары, — ответила она, не задумываясь. — В этом нет ничего личного!

— Если это действительно так, — заявил Гордридж, — то я знаю отличный способ вернуть вам хорошее настроение.

Эстер иронически улыбнулась.

— В самом деле? Какой же?

— Я просто возьму и брошу вас в океан!

— Вы не осмелитесь! — смеясь, воскликнула она.

— Я не осмелюсь? — В его голосе послышались угрожающие нотки. — Никогда не спорьте со мной, Эстер! Я не из тех, кто отступает!

Когда они медленно шли по мелководью, Эстер чувствовала себя почти счастливой. Казалось, что они достигли какого-то взаимопонимания; она посмотрела на него с веселой улыбкой и неожиданно закричала от страшной боли, пронзившей ногу. Ее немедленно подхватили сильные руки Гордриджа, и на какое-то сумасшедшее мгновение она забыла про боль. Единственное, что она могла чувствовать — это жар и силу его тела…

— Это скат дазиатис, — мрачно объявил он несколько секунд спустя, осмотрев ногу Эстер. — Они любят греться в прибрежных водах, но я никогда не встречал их здесь. Боюсь, что может возникнуть воспаление, и дня два рана, нанесенная хвостовым шипом, будет болеть.

А Эстер между тем думала, что, пожалуй, стоило испытать эту боль, чтобы почувствовать, с какой заботой относится к ней Гордридж, насколько он был обеспокоен. Когда он осматривал ступню, казалось, та совсем перестала болеть — Эстер ощущала лишь его близость и блаженное волнение, которое, стало уже привычным в его присутствии…

Лишь оказавшись в кровати, горе-путешественница почувствовала саднящую боль; кровь в ноге сильно пульсировала и не давала заснуть. Поразительно, но больше всего ей хотелось, чтобы рядом с ней в этот момент находился Гордридж!

Через щель в палатке Эстер наблюдала рассвет: восхитительные цвета, в которые попеременно окрашивались небо и вода — от серого и фиолетового до красного и золотого. Она слышала ставшие уже знакомыми звуки, издаваемые птицами-пересмешниками, подбиравшими остатки пищи, и стук коготков зяблика по крыше палатки, а потом в ограниченном поле ее зрения появился Гордридж, идущий к кромке воды.

Был прилив, и вода подступила близко к палаткам. Эстер почувствовала знакомый, почти болезненный по своей интенсивности перестук собственного сердца. В это утро на Филипе были белые плавки, которые великолепно подчеркивали загар.

В его походке была грация дикого зверя, и Эстер не могла оторвать глаз от этого прекрасного тела. Он шел с трубкой, маской и какой-то корзинкой. А затем вошел в воду и поплыл к выступающим из моря скалам. Гордридж довольно надолго скрывался под водой, и тогда Эстер был виден только кончик трубки, а потом и его уже нельзя было рассмотреть.

Когда Гордридж наконец появился, у него в корзине что-то шевелилось, но Эстер не могла разобрать, что именно.

— Филип! — Неожиданно для себя она окликнула его по имени, и он подошел к ее палатке со своей добычей в руке.

— Наш ужин! — гордо заявил он.

Эстер в ужасе отшатнулась, увидев трех крупных лобстеров.

— Надеюсь, вы не ждете, что я приготовлю их?

— Но это ваша работа! — строго заявил он, а потом улыбнулся. — Но я прощаю вас из-за раны в ноге. Кстати, как она?

Его мокрые волосы прилегали к хорошо вылепленной голове и падали на лоб. Все тело блестело, а солнце, светившее в спину, подчеркивало ширину его плеч.

Эстер судорожно вздохнула. Как он мог понравиться ей так скоро после Дэвида? После того, как она поклялась никогда больше не проявлять интереса к мужчинам? Это была какая-то ирония судьбы.